.

Двумя месяцами позже, ближе к концу июня, мы покинули Кашгар и отправились в давно предвкушаемый летний отпуск в долину Кайинга. Мы знали, что вода в Караташе слишком высока, чтобы мы могли воспользоваться нашим прежним путем, но мы уже знали, что надо делать, и были готовы пройти и тяжелым маршрутом "Девяти перевалов" - путь в долину Геза и далее через Ачик Даван в долину Караташа. Как и прежде мы собирались пересекать реку в ее широкой и мелкой части и дойти выше Алтынлыка с помощью дюжины крепких крестьян. Здесь мы шли по той же стороне реки вплоть до устья Чопкан Джилги. Единственное место, где пришлось покинуть основную долину - это было сужение ниже Самана, которое мы успешно обогнули под руководством восхитительного старого киргизского аристократа по имени Самсак Бай, с которым нам посчастливилось встретиться в этом месте. Самсак сопровождал нас утомительные 6 миль вверх по сухому и абсолютно бесплодному ущелью к западу и через короткий, но ужасающе крутой перевал, называемый Акси Даваном, ведущий через возвышенный выход пласта красного песчаника высотой 9600 фт (2928 м).

Последние 200 фт "перевала" состояли просто из узкого выхода крутизной 30 град., зажатого между отвесными стенами, ведущего в ущелье в скальном хребте. Для подъема на перевал потребовалось около 2 часов вытягивания наших животных, включая Сулеймана - невезучего верхового верблюда моей жены, причем большую часть грузов пришлось заносить людям. На другой стороне сухое русло, подобное тому, по которому мы поднимались, вело вниз в долину Караташа, с которой сливалось как раз ниже Самана. Весь этот обход занял около 7 часов. После этого перевал Чопкана, пройденный на следующий день (мы избежали прохождения непригодного Тюгень Тара) не представил никаких трудностей. Прибыв в Кайинг Баши, мы стали лагерем на 3 недели на приветливом альпийском лугу с замечательными видами на лес и реку, вздымающиеся скалы и бледно зеленые ледники, обширные пастбища с яркими цветами и рощицы арчи и барбариса. Изобилие альпийских цветов было замечательным, и мы вели себя как большинство начинающих ботаников, полностью игнорируя правила ботаники. В последующие наши визиты мы запрессовали тридцать семь различных видов и получили семена семи или восьми видов; моя жена также зарисовала некоторые замечательные образцы. Эта небольшая коллекция была проверена Мр. В.Б.Тэрилом. Для неспециалистов наиболее яркой особенностью флоры Кайинга и прилегающих долин состоит в том, что она скорее относится к центрально азиатскому типу, чем к гималайскому, хоть и упоминаемые долины расположены всего в 180 милях от подобных регионов Северного Кашмира, флора которых, как я полагаю, гималайского типа. Из 37 видов, привезенных нами, 17 связано с Центральной Азией, 13 обнаруживаются в умеренных северных районах Европы и Азии, но не в Гималаях, и лишь 7 оказались общими для "Конгурских Альп" и Гималаев. Цветок, наиболее заинтересовавший нас относился к приятно пахнущему виду. растущему только на небольших изолированных полянках между каменными на ледниковых моренах на высотах от 13000 до 14000 фт (39654270 мм) у верхней границы растительности. Он был определен как Parrya flabellata Regel, ранее найденный лишь на Тянь-Шане. Один из образцов Astragallus, найденных нами, оказался новым видом, родственным A.Alpinus. Хвойные в регионе также тянь-шаньского, а не гималайского типа за исключением небольших клочков елового леса, отмеченных нами в Кызыл Таге и паре мест в долине реки Яркенд, они отмечают южную границу тянь-шаньской ели. Так далеко, насколько мне известно, еловые леса не отмечаются во всей системе Кунь-Луня.

Мы приобрели множество новых друзей не только среди семи семей, живущих в Кайинг Джилге, но и из обитателей соседних долин, специально приходящих посмотреть на нас. Моя жена устроила чаепитие для женщин, добравшихся сюда вместе с детьми через головокружительные перевалы и ревущие потоки, но в большей степени они окружили ее в надежде получить медицинскую помощь, до которой киргизы весьма охочи. Нас также кормили отварной бараниной и неудобоваримыми ячменными лепешками с каймаком, и мы провели в юртах много часов в разнообразных беседах. Я имел возможность записать определенную информацию об их манерах и обычаях, фольклоре, стиле жизни и социальной организации, но более меня интересовал поиск пути из долины на юг или восток, что позволило бы нанести на карту и сфотографировать восточный склон Конгура и Шивактэ. Единственный существующий перевал подобного рода, обнаруженный мной, назывался Кепек и вел из верховий ледника Кайинг на юго-восток ШивактэI в приток Чимган Джилги, называемый Агалистаном.

Идея отыскания пути в Чимган Джилгу побуждала меня пройти перевал Агалистан, но из собственной разведки и советов киргиз я понял, что перевал этот не может быть пройден ранее августа даже восходителями, не обремененными грузами, пока не растает корка льда и снега. Поскольку наш визит сюда не мог быть продлиться дольше 15 июля, то я вынужден был отложить попытку прохождения перевала до следующего лета.

Ежедневная облачность после полудня и частые ливни делала почти невозможным проведение регулярных исследований на больших высотах, но мне удалось организовать восхождение на верхушки ножеобразных хребтов, ограничивающих долину с 2-х сторон - каждый раз после одной или нескольких неудачных попыток.

Первая удача случилась тогда, когда, выйдя с Санги Ханом и двумя киргизами в 4 часа утра к полудню я достиг пункта на хребте Сариг Йон в 5200 фт (1586 м) над нашим летним лагерем. Отсюда мощный снежный гребень с карнизами буквально нависал над долиной Тигарман Су, расположенной по другую сторону. Передо мной открылся великолепный вид, и я сделал круговую панораму с северо-востока на северо-запад (лишь северный квадрант горизонта был скрыт массивом Кок Донга позади меня). Я сделал также угловые засечки на большое количество вершин, с которыми, благодаря панорамам, полученным с Кайинг Беля, Ничке Кира и Чата, я был уже знаком. Я был крайне обескуражен тем, что втайне ожидаемый мною вид на восточный склон Конгура по прежнему недоступен - все, исключая вершину длинного массива, оказалось скрытым за 17000 фт (5185 м) хребтом напротив меня на западной стороне Тигарман Су Джилги. Часть хребта Шивактэ по прежнему скрывалась за пиком Сариг Йон (мне очень бы хотелось на него подняться, отсюда можно было бы получить лучшие виды на Конгур и Шивактэ, но снег на вершинном взлете во второй половине дня был уже опасным), находящимся прямо на юге от меня и подымающимся на 700 фт, но я уже получил замечательный вид на 3 вершины, позже идентифицированные как Шивактэ-1 (19400 фт - 5917 м), Шивактэ-3а и Шивактэ-3 (20400 фт - 6222 м) соответственно, который и запечатлел на камеру. Меня также заинтересовал значительный остров елового леса, видимый в глубине Тигарман Су Джилги.

Во втором удачном выходе я достиг командной позиции на вершине бритвоподобного гребня Зуммурат после 6000 фт (1830 м) лазания (на первой половине подъема использовались яки). Первоначально, я пытался подняться с запада, то есть со стороны основного ледника Кайинга, но был остановлен перед непреодолимыми скалами на высоте 14500 фт (4422.5 м).

В следующий раз я прошел с яками крутой и изнурительный ледопад ледника Зуммурат и затем к основанию крутого 2000 фт кулуара, ведущего к восточной стороне этого хребта; с этого момента Санги Хан и я (без сопровождающих киргизов, которые сникли) поднялись на 500 фт. вверх, но вынуждены были остановиться из-за опасного состояния снега в кулуаре. Неделю спустя, когда усилилось таяние снега, мы предприняли еще одну попытку с несколькими крепкими киргизами. На этот раз мы достигли перевала в час дня. На перевале оказался огромный снежный карниз. Мы были вознаграждены наилучшим горным видом из тех, которые видели прежде. Вся группа Шивактэ, блестевшая как огромные айсберги, покрытые тысячефутовыми вздымающимися ввысь ледниками, выстроилась прямо напротив меня на расстоянии 4-6 миль. Опять Конгур оказался скрытым за Шивактэ, но значительная часть вершины Конгура-II была видима настолько, чтобы сделать на нее засечку. Далеко отсюда на юго-западе я видел высокий снежный хребет, который, как, в последствие, я обнаружил, оказался южной стороной долины Чимган Джилги, расположенной напротив Конгура-II.

Между мною и группой Шивактэ стоял ряд зазубренных одетых льдом пиков в верховьях ледника Кайинг, которые я назвал горы Агалистан в соответствии с названием долины по южную сторону; из двух явных седловин между основными массивами лишь правая - перевал Кепек - была возможна для прохождения.

Спускаясь, я приобрел неприятный опыт: пересекая небольшое ответвление основного кулуара, заполненного льдом, потерял точку опоры и устремился вниз подобно брошенному мячу приблизительно на 40 фт, сравнительно мягко остановившись в глубоком снегу основного кулуара, отделавшись лишь легкими синяками. Я должен был бы спустить лавину, что и непременно произошло бы неделю назад, но сейчас снегу было недостаточно для формирования серьезной лавины, хоть две лавины и сошли по кулуару в конце дня, они не вызвали беспокойства.

Помимо этих важных восхождений, моя жена и я разведали на яках ледники Торбаши, Корумды и основный Кайинг, в основном, до боковых морен, движение по которым местами было крайне неважным. Долина ледника Корумды типична для района - вы следуете течению вдоль рассеянных групп елей и неожиданно обнаруживаете, что более половины из них растут среди подлеска на остатках древней конечной морены, круто вздымающейся на 1000 или более футов и, покрытая альпийскими цветами и кустами можжевельника (арчи). В конце подъема находится пастбище с двумя или тремя киргизскими юртами и далеко за ними на мили протягивается с подъемом заполненная льдом долина вплоть до почти перпендикулярного покрытого льдом главного хребта Чимгана.

Несколько слов о гляциологии района. Мои знания в этой области были ограничены изучением соответствующего раздела в бессмертной "Памятке путешественнику", однако, даже зеленый новичок мог бы сказать с определенной долей уверенности, что все основные ледники, исследованные мною на восточных склонах Конгура и Чакрагиля, находились в стадии полного отступления. В большинстве случаев древние конечные морены ясно прослеживаются далеко от нынешнего основания ледников и "языки" ледников заметно просели. Наиболее ярким примером этого является случай большого ледника Ой-Таг, расположенного в Чакрагильских Альпах (Северная часть Кашгарского хребта в раоне г.Чакрагиль (6637), примыкающая к левому борту ущелья р.ГезДарья и, носящая также название хребта Кинг-Тау).

Покидая в этот раз Кайинг Баши, мы послали караван с нашими верховыми лошадьми прямо в Саман, а сами, позаимствовав несколько яков, провели две ночи в гостях у нашего друга Самсак Бая в его ак-ойс (местное название юрты, слово "юрта" в Кашгарии используется для обозначения поселения), установленной на высоте 12000 фт (3660 м) в Бозарге на южных склонах хребта ЗорКир. Переход сюда был утомительным, но чрезвычайно интересным. После подъема на перевал Чопкана вместо спуска в узкую одноименную долину мы повернули налево и траверсировали несколько миль крутой, покрытый соснами северный склон Йелпакташа. Слева от нас вздымались 3 скалы высотой 13000-14000 фт. (3965-4270 мм). Местами тропа пересекала неприятные осыпные склоны, местами следы недавних селей, где, как казалось, весь горный склон, лес и все вокруг находились в состоянии неустойчивого равновесия, затем опять хорошая тропа проходила по замечательным лесным прогалинам. В районе альпийских лугов Япчена, отмеченных нами как место для будущих лагерей, тропа внезапно нырнула в глубину ущелья и затем поползла вверх по совершенно невозможной расселине в огромных красных скальных обрывах Беле Ток высотой 1500 фт. (457.5 м). В одном месте нам даже показалось, что мы попали в настоящий тупик - скалы вздымались перед нами с трех сторон, но Самсак, вывел нас на террасу, не видимую снизу. По террасе мы траверсировали скалы влево и оказались в крутой и узкой, но сравнительно прямой балке. Поднявшись, мы шли сквозь заросли шиповника и ломоноса с островами елей вдоль ручья с чистой водой, пока, наконец, в 2000 фт. (610 м) над дном ущелья Япчен мы не увидели напротив нас на травянистом холме юрты и многочисленное семейство нашего преклонного проводника.

Услышав, что здесь есть простой перевал Ат Бель, ведущий через Зор Кир в Тигарман Су Джилгу, я решил разведать его, но ночью разыгралась буря со снегом и дождем, продолжавшаяся 24 часа и, сделавшая нас узниками нашей юрты на весь последующий день. Последующее утро, тем не менее, оказалось совершенно ясным, так что перед тем как направиться в Саман, мы поднялись на одну из вершин хребтав Зор Кир. С этого пункта выстотй 13000 фт (3965 м) я произвел засечки на величественный массив Чакрагила, Конгур 2 и, что было не менее важным, прямо вниз на нижние границы Караташа в районе оазиса Актур. Но более я оказался расстроенным тем, что ожидавшийся вид на восточный склон Конгура 2, был скрыт снежным хребтом, разделяющим Тигарман Су Джилгу и Курган Куль Джилгу.

На следующий день, когда мы с нашим караваном, пройдя Саман, пересекали перевал Аксай (наиболее легкий путь с юга на север), погода была замечательной, и я получил с вершины хребта замечательную телепанораму всего массива Конгур. Вид должен был включать группу Шивактэ, выглядевшую наиболее внушительной из-за частокола игольчатых пиков. Но тут опять проявился злой гений фотографа, и я засветил четвертую и последнюю пластинку телепанорамы, забыв закрыть фоточувствительную часть пластинки перед тем, как вынуть ее из камеры. Этот вид Шивактэ был несущественен для исследовательских задач, но я сожалел о нем более чем о других моих подобных потерях. Так как ожидалось, что мы отбудем из Кашгара в начале сентября 1924 года, то на следующее лето мы собирались провести 2 недели в июле-августе в наших любимых Конгурских Альпах.

В этот раз мы решили перед тем, как отправиться в Кайинг, побывать в Япчен Джилге, поскольку я хотел разведать путь сюда из Тигарман Су Джилги. Два дня превосходно прошли среди сосен и удивительного буйства цветов среди замечательных альпийских лугов Япчен Джилги напротив значительных красных скал Бозарги и Беле Тока. Затем с минимумом сопровождения и багажа, размещенного на яках, мы поднялись по бывшей когда то потайной тропе в Бозаргу и пересекли перевал Ат Бель 12000 фт (3660 м). Спустившись по травянистым склонам на 2000 фт (610 м) мы оказались в благоприятно выглядящем лагере Ой - летней резиденции Назир Бека Тигарман Су Джилги. Здесь, к нашему удивлению, нам сказали, что мы уже не в Янги Гиссарском округе, а находимся в юрисдикции Китайских Памиров в Ташкургане, который расположен в восьми дневных переходах. Бек уговаривал нас остаться на ночь у него и на следующий день вернуться назад, вместо того, чтобы разведывать дикое и труднодоступное по его словам ущелье Тигарман Су Джилги. Однако, поняв серьёзность наших намерений, он предоставил шесть свежих яков для дальнейшего путешествия взамен наших уставших. Тропа оказалась узкой, все время вверх и вниз, но не опасной, так что 2 часа спустя мы поднялись на последний перевал и увидели вокруг глубокую долину Тигарман Су Джилги ("тигарман" - мельница, возле остатков старой мельницы находился мазар). Через милю мы оказались на цветущем лугу с отдельными пирамидальными елями, где встретились со стариком - главой крошечной киргизской общины (три семьи), юрты которой были установлены поодаль на прогалине в редком лесу.

Мы стояли здесь три ночи, но не в состоянии были сделать больше, поскольку все это время шел дождь. Одной из моих целей - был подъем на "перевал" Дилбаг - 13000 фт (3965 м) седловина ведущая в Курган Кель Джилгу - другую неисследованную долину Конгура. С этого перевала я надеялся увидеть, наконец, скрытые секреты целого хребта, однако, когда мы выступили в первое ясное утро, опустились облака и пришлось вернуться с середины пути. Что касается тех вершин в верховьях Тигарман Су Джилги, с которых я надеялся получить ближайший вид на Конгур, то они никогда не были полностью очищены от облаков. Однако, дно долины и основание ледника, исследуемые нами были всегда открыты, а киргизская община крайне дружелюбная и интересная.

Достопримечательностью долины был поток розовой воды, изливающейся из пещер в основании покрытой лесом конечной морены, оставленной обширным ледником, заполнявшим долину Тигарман Су в древние времена. Мы нашли источник розового цвета в 2 милях выше, где в основании существующего ледника открыли пласты красной глины в русле сильного потока, вытекающего с ледника на 100 ярдов (91.44 м) перед тем как исчезнуть под землей. Другой особенностью джилги было обильное присутствие меди. Мне говорили, что богатую жилу медной руды однажды уже разрабатывали в ужасающем и едва доступном ущелье на северо-западном склоне Кок-Донга, но работы были прерваны двадцать лет из-за боязни того, что об этом проведают военные (Гоминьдан) власти. Это бы означало, что шахта была бы взята под контроль, и киргиз понуждали бы на ней работать к выгоде лишь военных властей, полагавших все минеральные разработки в Кашгарии их исключительной монополией.

Выхода из верховий Тигарман Су Джилги не существует. Туда также нельзя попасть летом из теснины Геза - бурный поток несется по глубокому и узкому ущелью, непроходимому в высокую воду. Единственный доступ в долину был путь пройденный нами, идущий вверх по Чопкана Джилге через верховья Япчен Джилги (нижнее ущелье которой также непроходимо) и через перевал Ат Бель. Однако и он был невозможен для навьюченных пони и доступен лишь якам. Было бы неразумным пытаться отыскать дорогу на перевал Ат Бель без помощи киргизов. Возвращаясь на пастбища в Япчене к своим палаткам, мы свернули в сторону, чтобы навестить Самсак Бая и его клан, который стоял в этом году как раз позади покрытой елями гребня одного из величественных красных обрывов Зор Кира. Травянистый хребет был отмечен группами елей и арчи, очень похожих на хорошо ухоженный парк с установленными в нем юртами, приподнятый над долиной Япчена. Пастбища вокруг были замечательны, но место имело один существенный недостаток - несчастные женщины, на которых падает вся тяжелая работа в киргизских стойбищах, вынуждены были спускаться за водой на 600 фт (183 м) вниз в узкую долину Бозарги.

После этого путешествия у нас оставалось лишь 8 дней на Кайинг Баши, где мы уже однажды стояли на превосходном лугу ниже леса. Лишь четыре из восьми дней были ясными.

В один из дней я поднялся по леднику Тор Баши на вершину узкого гребня в верховьях ледника Тигарман Су. Здесь на высоте 16100 фт (4910.5 м) на южном склоне было значительное количество раскисшего снега и лишь с помощью киргизского паренька, помогавшего мне, со значительными усилиями я достиг макушки гребневого карниза. На этот раз я был вооружен лишь призматическим компасом и пленочным фотоаппаратом. С помощью компаса я сделал полезные замеры направлений на некоторые из вершин с другой стороны Чимган Джилги, появившимися над вершинами хребта Агалистан и также вниз по Тигарман Су Джилге. Последнее измерение позволило мне нанести мои планшетные наброски на карту. Я получил также замечательный снимок закованного в лед пика Шивактэ-1 19400 фт (5917 м), пронзающего облака напротив.

Единственной важной работой, выполненной мною в этот столь короткий визит, было прохождение через перевал Кепек в бассейн Чимган Джилги. Только теперь, в первую неделю августа киргизы сочли перевал достаточно освободившимся от снега, чтобы можно было попытаться пройти его. Но в эту пору перевал был достаточно крутым на последних 1000 фт (305 м) и покрыт льдом, так что не было и мысли идти туда с яками.

Сопровождаемый только Санги Ханом и тремя киргизскими охотниками и, оставив свою жену на одну ночь в лагере, я вышел в 5 часов утра. С собой мы захватили запас холодной пищи, 2 камеры, спальный мешок с одеялом, подушку и прочее, а также планшет и инструменты (включая клинометр и гипсометр). Все это было уложено в два легких вьюка. Первые 4000 фт (1220 м) мы прошли с яками, оставив их на время нашего штурма перевала на выпасе на верних пастбищах у ледника Кайинг. С левой стороны крутизна ледовых склонов менялась от 45 до 60 градусов (измерено приблизительно угломером) от обрывов пика Агалистан-1 к обширному скальному поясу в нижней части пика Шивактэ 1: вдоль которого мы и медленно продвигались во время всего подъема. В некоторых местах мы проходили по краю ледовых трещин, обрывающихся в расщелины в скалах (очевидно, имеется в виду движение вдоль края рантклюфта - перев.) и передавали тюки из рук в руки в сложных местах. Только после 10 часов утра мы достигли перевала и увидели в левой стороне массив пиков, как в последствие обнаружилось, относящихся к южной стороне Чимган Джилги и ее притоку Терсозе.

Вершины Шивактэ были скрыты за черным зазубренным отрогом, который поднимается как ряд зубов снизу от Шивактэ-1. За два часа, проведенных мною на плоской вершине большого камня, я получил полный набор угловых засечек и некоторые снимки и вскипятил гипсометр, который показал высоту 15230 фт. (4645.15 м). К сожалению, за это время сгустилась облачность и группа Шивактэ полностью скрылась, когда мы спустились на небольшой ледник на южной стороне перевала и на высоте 1300 фт (3965 м) оказались на большом леднике Ак Таш. Я сделал также тщательную планшетную съемку всего, что можно было увидеть впереди. Спустившись далее, мы встретились с несколькими киргизами. Они крайне изумились, встретив нас, но пригласили нас в свои юрты и послали извещение своему предводителю Сайят Беку в его лагерь в основной Чимган Джилге. Этот человек оказался крайне полезным. Когда он вернулся, то сообщил мне много интересного. Среди прочего он поведал мне, что в Чимган Джилге и ее притоках сборщики податей насчитывают 60 семей. К долине Караташа относятся еще следующие районы: Караташ - основная долина выше Чимган Аяки (60 семей); Хан Терек - основная долина и притоки ниже большого ущелья, включая Кайинг, Чопкану, Япчен и др. (30 семей); Терек Кичик - горы на восточной стороне Караташа (100 семей). Подать, собираемая с 60 семей Чимган Джилги - 4 сагхина сыра, т.е. выход с 4 ячьих коров в год; это может быть заменено 4 чараками (1 чарак = 20 фунтов) ячменной муки; 40 арканов из верблюжьей шерсти; 40 чараков муки; предоставление по требованию 10 яков или пони для транспорта. Он поведал, что здесь нет еловых деревьев; что единственный выход на Памиры проходит через крайне тяжелый перевал в верховьях Терсозе Джилги (даже хуже чем перевал Агалистан); что название Шивактэ киргизы Чимган Джилги используют для иного - пастбища или верховий их долины.

Из-за дождя и сильной головной боли я более ничего не делал в этот день и в 9 вечера отправился спать на полу одной из юрт. Проснувшись в 4, в 6 мы отправились обратно в Кайинг Баши. Я беспокоился за погоду и опасался оказаться отрезанным на сложной стороне перевала возможно на недели из-за плохой погоды и глубокого снега. К счастью, утро было ясным, и облака опустились лишь после того, как я завершил планшетную съемку и запечатлел фотоаппаратом замечательные виды на вершины группы Шивактэ, стоящие полукругом в верхней части долины Агалистана. Я никогда не забуду крутизну их склонов и ужасающие висячие ледники, похожие на огромные тысячефутовые замерзшие водопады. Они питали ледник Ак Таш (белый камень), прозванный так киргизами за его замечательные сераки, видимые с большого расстояния.

Спуск с перевала в обратном направлении оказался несколько неспокойным. Было заметно теплее, чем день назад, очевидно выпало много дождя, и лед был очень мягким.

Наши предшествующие следы растаяли, и было трудно пробивать новые. Камни, лежащие на скалах над нами падали столь часто, что приходилось все время уворачиваться. Панцирь из плоских камней и замерзшего снега уже был слишком тонким, чтобы выдерживать наш вес. Так идущий впереди меня Сайят Бек внезапно провалился по подмышки. Обломки камней, лежащие на поверхности льда, предохранили его от дальнейшего проваливания, и мы вскоре выудили его обратно. Заглянув в трещину через проделанную им дыру, я заметил с легким содроганием, что ноги Сайята висели в трещине глубиной по меньшей мере 20 или 30 фт (6-9 м). В конце взлета мы перепрыгнули с края ледника на крутой осыпной склон и, проделав это, долго и с шумом съехали по нему вниз. Вскоре мы были уже в безопасности на цветущей морене основного ледника Кайинга рядом с киргизским пареньком, поджидавшим нас с яками. Это была моя последняя попытка нанести на карту "Конгурские Альпы" со стороны долины Караташ.

По пути из Кашгара в Индию я предпринял попытку получить обзорный снимок на Конгур и вершины в верховьях Тигарман Су и Курган Кель Джилги с севера. В верховьях Зор Кира в июле 1923 года Самсак Бай указал мне на перевал Арпа Бель на северной стороне Геза между массивом Чакрагил и Саргалангом. Он поведал мне, что перевал этот регулярно используется местными жителями и ведет с реки Гез из района поста Гез Караул в Ойтаг Джилгу, представляющую собой по его словам очень красивую долину с еловыми деревьями, богатыми пастбищами и густонаселенную. Так как перевал был свободен от снега и обещал хороший обзор на Конгур и Шивактэ и, насколько мне было известно, никто из европейцев не посещал леса в верховьях долины Ойтага, то я решил исследовать ее на пути вниз в Индию.

Здесь не место ни для описания замечательного альпийского района, обнаруженного под 14000 фт (4270 м) пропастями Чакрагила - совершенно отличного, но столь же замечательного как Конгурские Альпы, ни для нового, обнаруженного нами альтернативного маршрута, связывающего Ташмалик с мостом у Гез Караула; достаточно сказать, что нам было отказано в виде на Конгур, который мы надеялись получить с Арпа Беля. В течение десяти дней нашего пребывания в районе Ойтага, атмосфера оставалась постоянно плотной из-за роковой пыльной бури в Кашгарии.

Отправившись вверх по Гез Дарье, мы вырвались 15 сентября из узких теснин и через два дня в идеальную погоду установили лагерь на берегу озера Кара Куль. В окрестностях озера мы провели четыре дня, в течение которых я посетил несколько стейновских наблюдательных пунктов и получил как замеры на характерные точки Конгура и Шивактэ, так и определенное количество фотографий.

Моей целью была идентификация с противоположной стороны вершин и гребней, исследованных мной с северо-востока. Не было никаких трудностей с Конгуром, но ничего не удалось в отношении группы Шивактэ. Тем не менее, полученные с этой стороны материалы, впоследствии оказались крайне полезными.

По прибытию в Индию в начале ноября я вошел в контакт с руководством "Исследований Индии", попросивших меня привезти мои карты и другие материалы в их Рисовальный Отдел в Симле. Здесь я встретился с Майором Кеннетом Мэйсоном, производившим собственную картографию района Памира. Он проявил большой интерес к моим любительским усилиям, которые он оценил более серьезно, чем я ожидал, и потратил целых четыре дня изучаю каждую деталь моего материала - планшетные зарисовки, панорамы, засечки направлений на вершины и все остальное, обсуждая весь район и связанные с ним вопросы....

.