ПАМИРСКИЙ МАРАФОН

Андрей Лебедев

Наш самолет приземлился в аэропорту города Ош. Я сошел на трап, сухой и горячий воздух ударил в лицо. За бортом 42 градуса! Гостеприимный и многонациональный город. Здесь проживают киргизы, узбеки, русские, таджики, бадахшанцы, уйгуры, турки, цыгане: Среди многоликой толпы нередко встречаются туристы из Западной Европы. Многие из них приехали с целью восхождения на пик Ленина. Поэтому к иноземцам с яркой одеждой и с рюкзаками здесь все привыкли - с вопросами не пристают. Мы расположились на достархане в тени платанов на берегу реки и занялись решением трёх основных задач: закупкой недостающих продуктов, оформлением пропуска в погранзону и наймом автобуса. Поздно вечером мы закончили все дела и покинули Ош.

Сосредоточенность в решении множества мелких проблем развеяла тревогу, которая угнетала нас в течение последнего месяца. Мы, спортсмены МАИ, уже много лет и на высшем уровне занимаемся горным спортивным туризмом - преодолением пространства в горах, но ещё никогда не участвовали в акции со столь неопределёнными последствиями. Мы приехали в Ош, чтобы утвердить качественно новый вид горохождения - горный марафон. Нам предстояло решить грандиозную и, возможно, самую сложную в нашей жизни задачу: в полностью автономном путешествии без помощи каравана или вертолёта пройти 470 километров по Центральному Памиру, преодолеть одиннадцать горных перевалов, три из которых превышают 6000м и ещё четыре - 5000м, на 23-й день пути взойти на пик Революции (6974), а на 38-й день - на пик Ленина (7134). Маршрут проходил по дикой никогда не заселённой местности. Для эвакуации группы с полностью здоровыми участниками требовалось около недели пути. В таких условиях любой, серьёзно повредивший ногу, обречён на мучительную гибель в горах. Наш спутниковый телефон был, в первую очередь, средством для снятия стрессов. Действительно, на помощь из Москвы надежды мало: друзья организуют вертолёт не ранее чем через 10 дней.

Горная ночь. За окном автобуса мелькают огни кишлаков. Тревога ушла окончательно: мы слишком увлечены упоительным полётом в неизвестность. Утром мы проснемся на перевале Кызыларт (4400), а потом мы увидим долину Маркансу, безжизненные берега солёного озера Каракуль (3900) и высокогорные пустыни Музкола.

Организационно, заезд во внутренний Памир нам дался легко. Аренда маленького автобуса на городском автовокзале стоила 220$, что в полтора-два раза дешевле обычных для турфирм расценок. За эту сумму водитель согласился доставить нас до летовки Уручбулак по дороге на Кудару. Перед перевалом Кызыларт мы благополучно миновали киргизскую таможню, а за перевалом - таджикскую. Бадахшанцы встретили нас весьма приветливо. Во время беседы за чаем они мягко подготовили нас к необходимости заплатить налог в 50$ за эксплуатацию автодорог Горного Бадахшана. На руки мы получили квитанцию с печатью государственной таможенной службы. Эта бумага была весьма полезна, так как по существу утверждала, что отныне мы находимся на территории Бадахшана с разрешения его властей.

На каракульской погранзаставе около часа улаживали проблему отсутствия пропуска у наших водителей. Их прописка в Чон-Алайском районе Ошской области не служила основанием для въезда в зону пограничного контроля другого государства. Удивительно, что наши пропуска, выданные в УВД Ошской области, бадахшанских пограничников вполне удовлетворили.

Наконец, автобус пропустили. В 20-ти километрах от заставы мы свернули направо и поехали по грунтовой дороге, ведущей на Кудару. За бродом через небольшую речку нас остановил, каким то чудом сконденсировавшийся из пустыни, пограничный наряд с автоматами и в масках. Проверка документов заняла не более 5-ти минут.

В зеленой пойме реки Кокуйбель мы миновали кош, в котором стоял УАЗик. Долина здесь узкая, и дорога петляет по склону над зелёной поймой реки. Затем долина расширяется, дорога поворачивает на запад и снова попадает в безжизненную пустыню Музкола. Через 10 километров мы незаметно миновали водораздел и очутились в бассейне реки Танымас. Приток Танымаса уходит в глубокий каньон, а дорога продолжает подниматься по левому склону ущелья. Нам предстояло забраться на "перевал", так называют здесь наивысшую точку дороги, возвышающуюся над рекою на 400 метров. Дальше начинается крутой и опасный для одноприводного транспорта серпантин.

Физически, день заезда выдался очень тяжелым. Конечно, пребывание на высоте от 4000 до 4500 метров полностью выбивало из нормального состояния, но это не самое главное. Водители довезли нас только до мутного ручья перед "перевалом", поэтому вечером мы были вынуждены выдержать чудовищно изнурительный "челнок" к реке Танымас. Чистой воды не было, высота 3700 метров, груз тяжелейший, башка трещит, сердце не качает. С ума сойти можно! Хорошо, что помогли два пастуха родом из Рошорва. "Имом-Назара из Дашта, ветерана Войны, знаете?" - спросил я у пастухов. "Конечно!" (баргтангцы всегда знают всех своих по долине). "Так передайте ему привет! А сосед его, такой красивый старик, ходил в синем халате с золотыми звёздами, он ещё жив?" "Нет, он уже умер, и жена его умерла:". Эти пастухи были последними людьми на нашем маршруте. Впереди только звери и 35 дней полнейшей автономии!

Долина Танымаса. Большие памирские походы похожи на симфонии. И в путешествии и в музыке мы имеем дело с организованным во времени рядом впечатлений. Наша "памирская симфония" открывается певучей "Темой прекрасной долины". Неторопливо развивалась её чистая мелодия, строгая, без лишних украшений. Фактура прозрачна, сознание фиксирует каждый звук: красивый камень, куст облепихи, шиповника или холодный чистый ручей. Порой эта мелодия кажется совсем аскетичной или даже холодной: пустынные галечные берега Танымаса, безжизненные светло-коричневые скалы, лиловые осыпные склоны. И тем оживлённее воспринимается скромная интермедия в виде зелёной заросшей коноплёй лужайки на берегу ручья.

Долина Танымаса широкая и плоская. Река течёт, разбившись на несколько рукавов. Как правило, вдоль реки тянутся два или три сухих и засыпанных песком русла. На песке множество следов. Чаще всего попадаются следы лис и мелких кошек. Несколько раз мы встретили крупные следы волка и один раз огромные следы снежного барса. Неоднократно из травы под ногами выпархивали мелкие зайцы, заставляя каждый раз вздрагивать впереди идущего участника путешествия.

Натоптанная быками тропа обрывается уже на 8-м километре пути. Выше начинаются непроходимые для скота прижимы. В таких местах мощное русло реки подмывает отвесные скалы. Чтобы обойти прижим необходимо вскарабкаться по крутому, иногда скалистому, но чаще каменистому склону, подняться выше уходящих под воду скал, пролезть над обрывом и снова спуститься к реке. На третий день нам попался прижим, заставивший нас подняться над рекой на высоту останкинской телевышки! На подъёме мы наткнулись на выводок уларов. Эта горная индейка очень распространена в горах Кавказа и Средней Азии. Любому альпинисту или путешественнику хорошо знаком их крик: та-ра-ри:-ра! Но мало, кому довелось их увидеть. Они очень скрытны, прячутся в крутых скалах и по цвету неотличимы от горной породы.

Ледник Федченко. В конце восьмидневного "челнока" по Танымасу мы спрятали среди камней часть продуктов и снаряжения и с 20-ти дневным ресурсом двинулись на встречу с ледником Федченко. Этот ледник является самым длинным среди азиатских ледников. Только каракорумский ледник Сиачен превосходит его по площади, уступая по длине всего на один километр. Огромная ледяная "река" шириною от двух до трёх километров сползает с "шеститысячников" Язгулемского хребта и простирается далеко на север, чтобы на 77-м километре на высоте 2900м дать начало одному из истоков бешеной реки Муксу. Мы вышли на ледник Федченко в его среднем течении и спустились по нему до законсервированной в 1995г. гидрометеорологической станции (ГМС). На этом участке пути ледник обычно "открыт", иначе говоря, его поверхность свободна от снега. В этом сезоне открытый ледник начинался только ниже станции.

При подходе к ГМС мы вошли в ледопад. Бездонные трещины извивались поперек ледника, преграждая нам путь. Мы сместились поближе к левому борту, где трещины скрывались под снегом, и лишь на отдельных участках обнажали свои чёрные и обвешанные зубами-сосульками пасти. Работу ведущего на таком ледопаде можно сравнить с филигранной работой сталкера. На каждом шагу путешественника подстерегает опасность провалиться во внезапно разверзшуюся пропасть. Внимание напряжено. Мозг лихорадочно работает, постоянно оценивая обстановку и прогнозируя ход невидимых трещин. Надо тонко чувствовать закономерности их образования и обладать недюжинной интуицией. Движение неторопливо, оно не должно опережать анализ ледника. Хоп! И на месте ведущего из черной дыры торчит одна голова. Веревка врезалась в заснеженный край трещины, поэтому его напарник по связке устоял на ногах. Мы спрашиваем, нужна ли помощь. На этот раз ведущий выбрался из трещины сам. Дна у таких разломов не видно, а стука от падения брошенного в бездну обломка льда не слышно.

Первое серьёзное испытание мы получили на перевале Лонжерон. На подходе к перевалу целый день сыпал снег. Дважды мы прятались в палатках при полном отсутствии видимости. И только вечером поднялись на ледниковое плато перед перевалом. Утро было ясным. При подъёме на перевал мы преодолели очень сложную подгорную трещину с 3-х метровой отвесной снежной стенкой, переходящей в 20-метровый 60-градусный склон. На спуске провесили 700м верёвочных перил. Очень спешили, так как боялись лавин. Нам следовало быть чрезвычайно аккуратными. Страховка в рыхлом и глубоком снегу ненадёжна, а внизу нас подстерегал страшная подгорная трещина с несколькими параллельными разрывами и с разветвлённой сетью соединяющихся в её глубине залов, наверное, до самого дна ледника.

Две недели перед нашим отъездом в Ош телевидение передавало о непрекращающихся дождях в Таджикистане и селях, унесших десятки человеческих жизней. Две недели на Памире шёл обильный снегопад. Мы привезли с собою хорошую погоду. В первые дни она была солнечной, но прохладной и сохранила на горных склонах значительное количество снега. Теперь этот снег начал сходить. Две огромных лавины с перерывом в два часа перекрыли ледник от борта до борта. Лавины шли до позднего вечера. Лавины шли весь следующий день. Мы стояли на плато. В палатках казалось, что идет непрекращающаяся гроза. Это был первый по-памирски действительно жаркий денёк. Следующая ночь была очень теплой, а утром горы окутал туман.

С тревожным предчувствием мы вошли в ледопад около левого борта ледника Русского географического общества. Все лавинные конусы следовало проскочить до 12-ти дня, а на пути нас подстерегали многочисленные широкие разломы с опасными снежными мостами и короткие крутые стенки. Наконец мы перевалили через отрог и по заснеженному коридору в скалах спустились к леднику. Еще пара верёвок перил и мы на спокойном леднике. Вечером и всю ночь шёл дождь.

Долина Дустироз. Старинная тракторная дорога в долину Дустироз была вся в цветах. Особенно много здесь лиловой герани и душистых белых метелок, которые я по подмосковному опыту привык считать болотным растением. "Мы кого-то гоним, смотрите, как примята трава" - замечаю я. "А вот и помет". И я перешагнул через внушительную кучу темно зеленых, почти черных колбасок с волокнами растительного происхождения. Мы обсудили, кто бы это мог оставить, однако, об истинном творце этой кучи мы даже и в шутку не упомянули. До встречи с ним оставалось не более двух часов.

Шли быстро. Меня не покидала надежда дотянуть к вечеру до замечательной березовой рощи. Однако этому не суждено было сбыться. Пересечение оврага продемонстрировало, как сильно мы все устали. В шести километрах от моста дорогу размывает ручей. Склоны его сухого русла были настолько круты, что было страшно идти даже по вырубленным ледорубом ступеням. На противоположный склон поднимались, поддерживая друг друга за руки. Потеряв много времени и вспомнив, что через час перед водопадом предстоит пройти аналогичное, но гораздо более протяженное препятствие, мы решили остановиться на ночлег. Через сотню метров за поворотом протекал чистый ручей. Палатки поставили прямо на излучине поворота: тут и склон безопаснее, и дорога пошире.

Далеко внизу в трехстах метрах ревела река. Прямо напротив, на другой стороне реки стояли заброшенные домики поселка геологов. Мне почему-то казалось, что я должен увидеть там одинокую фигуру крестьянина, и я часто и подолгу всматривался, невольно пытаясь ее найти. Смеркалось, ужин подходил к концу.

К этому времени Она подошла уже совсем близко. Молодая, красивая, Она уверенно шла по своей дороге, наверное, уже в трехсотый раз. Рядом с ней то, забегая вперед, то, слегка отставая, семенили два самых родных для нее существа. К лету эти существа подросли, и Она их начала выводить на свою дорогу. Здесь они учились находить сладкие стебли, переворачивать камни и ловить уховерток. Сейчас за поворотом будет чистый вкусный ручей. Вечерний ветерок гнал из долины сверху знакомые запахи. Около ручья Она подняла голову и остолбенела. Прямо перед ней на ее любимой дороге сидело семеро двуногих существ.

Мы тоже сначала остолбенели. Сейчас мы не помним, чей сдавленный голос произнес первым: "Ребята, медведица с медвежатами!". Она стояла на дороге в 25-ти метрах от наших палаток. Мы увидели друг друга одновременно. Медведица была в совершенном смятении. Она поднялась на задние лапы и начала, покачивая головой, разводить передними. Возможно, она еще никогда не видела ни одного человека. Кто-то ринулся за фотоаппаратом. В следующее мгновение медведица пришла в себя, повернулась к склону и стремительно начала набирать высоту. Медвежата ринулись за ней. Один из них упал, на два метра откатился назад, вскочил и снова побежал за своей мамашей. Это был крутой травянистый склон со скальными выходами. Горная техника у медведей была изумительной, а скорость передвижения потрясающей. За 5 минут они поднялись метров на двести. Затем мать обернулась, последний раз посмотрела на нас и скрылась за перегибом.

Оружия мы никогда не берём. Перед сном я затащил в палатку и разложил по удобным местам наши ледорубы, ледовый молоток, бутылку с бензином и зажигалку. Больше вроде притащить было нечего. Спали спокойно.

Весь день мы морально готовились к встрече с людьми, а вместо этого встретились с медведями. Раньше в долине реки Абдукагор добывали хрусталь, на леднике Медвежьем испытывали свои теории гляциологи, около ледника РГО базировался альплагерь "Высотник", сотни туристских походов начинались или заканчивались у Абдукагорского моста. К этому мосту "местные" всегда приезжали на пикники. В полутора километрах ниже моста у дороги всегда находился кош. Похоже, что все изменилось. Дорога теперь имеет заброшенный вид. Местами она завалена камнями, и никаких следов протектора. Люди ушли с гор и на их место вернулись звери.

Пик Революции. Эта вершина находится в "сердце" Памира, там, где начинаются его самые крупные ледники: 77-ми километровый ледник Федченко и 37-ми километровый ледник Грумм-Гржимайло. Опираясь на огромное основание, высоко к небу вознеслись ее четыре главы как лепестки волшебного цветка: Южная, Центральная, Главная (6974) и Северная вершины.

На восхождение у нас имелось три дня. Первый день - веревки, веревки, веревки. Казалось бы, не так уж и много, всего 9 штук, но на какой высоте! До обеда 5 веревок перил по льду на плато перевала Вертикаль 5900. А после обеда всего 4 веревки на перевал Революции 6300. Только эти четыре веревки потребовали 4 часа и заставили нас вылезти из кожи вон! Солнце из кулуара ушло очень рано. Начался мороз. На третьей веревке снег был настолько крут и глубок, что дальнейшее продвижение вверх стало невозможным. Ребята пробили в снегу косую траншею и вышли на скалы. Отсюда до перевала по прямой было не более 30м трудного снега. Все более реальной становилась угроза обморожений. И вот тут потребовалась предельная мобилизация, возможно, самая экстремальная за весь поход! Мышечный взрыв и пройден последний участок глубокого снега. Далее отвесный карниз, но это значительно привычнее и проще. "А здесь солнышко и еще тепло!", доносится с плато, и у каждого появляются силы пройти эту последнюю веревку. Ужинали при свече.

Какая красивая и страшная звездная ночь! Нас 7 человек. Мы на 6300. Внизу крутой спуск - 9 веревок перил, 40 км по леднику Грумм-Гржимайло, 30 км по Танымасу, 120 км до тракта, а затем озеро Каракуль, перевал Кызыларт, Алайская долина:Господи, куда мы забрались, маленькие кусочки протоплазмы? Кто нас спасет?

На следующее утро после короткого спуска с перевала Революции на одноименное плато, мы начали изнурительный подъем к вершине пика. Шли медленно. Сказывался глубокий снег и усталость от предыдущего дня. На крутом и жестком склоне между Центральной и Северной вершинами нас стали покидать последние силы. Кое-как доплелись до подножия восточного гребня Главной вершины. Спасало то, что приступы бессилия к нам приходили и уходили по очереди. Вот и теперь, у подножия гребня на долгий привал расположилась вторая связка. Я, отвязавшись от своей связки, медленно дожимал последние метры. Ноги были ватными, изголодавшемуся по кислороду мозгу безумно хотелось спать. А впереди "железный" Славик провешивал перильную веревку на гребень Главной вершины. На перилах ребята пропустили меня вперед, так как я знал, как устроена верхняя окутанная туманом часть горы. Оказавшись на гребне, я дунул, что есть мочи, к вершине. Содержимое тура настолько интриговало меня, что я забыл про усталость и в одиночестве дошел до заветной маленькой осыпной площадки с маленькой башенкой из камней - туром Главной вершиной пика Революции. О ребятах я не беспокоился: гребень простой, дойдут по следам.

Разобрав камни, я достал железную банку и извлек содержимое. Бережно развернул полиэтиленовую пленку. В ней находился вымпел Спортклуба МАИ и моя записка 1990 года! Девять лет никто после нас не поднимался на эту вершину. Значит, не было экспедиций в 1991г. Не получилось восхождения у совместной татарско-английской экспедиции в 1992г. Ну а позже в Таджикистане началась гражданская война.

Беляндкиик. Весело и безмятежно спускались мы по леднику Грумм-Гржимайло. Впереди нас ожидала заброска, укомплектованная удивительно вкусными продуктами. Погода была солнечная, а ледник красив и прост: особенно сложных кальгаспоров в этом сезоне не было. Шёл 25-й день похода. К этому времени мы превратились в весьма совершенных животных - хозяев пространства. Усталости мы почти не замечали. Хочется верить, что в это состояние мы вошли благодаря особой системе непрерывного хождения с варьированием походного ритма, которую мы совершенствовали уже третий сезон подряд. Первый такой опыт группа получила ещё в 234-х километровом походе 1997 года, который начинался у самого западного "пятитысячника" Заалайского хребта и завершился восхождением на пик Ленина. За три сезона мы научились превращать прохождение длиннейших маршрутов в обыденную жизнь в горах. Мы никогда не переутомлялись и каждое утро вставали полными сил. Благодаря этому мы научились обходиться без днёвок, лишь изредка сокращая дневные переходы на 3-4 часа, чтобы постирать одежду, искупаться и починить снаряжение.

Самым непредсказуемым и вселяющим тревогу препятствием в нашем походе была переправа через Беляндкиик. "Хорошо бы поймать верблюдицу!", шутили мы, вспоминая легенды, поведанные Константином Рототаевым о стадах одичавших верблюдов на Беляндкиике и об их великолепной проходимости через горные реки. Раскопав спрятанные на Танымасе продукты, мы двинулись на север в сторону далёкого пика Ленина. На заливных лугах Джайляукумсая - крупного левого притока Беляндкиика - мы планировали понежиться на травке и прогреться на солнышке. Не тут-то было! Ночью с четверга на пятницу 13.08 выпало 20 см. снега. Мы сразу оценили, насколько нам повезло: таяние временно прекратилось, поэтому можно перейти Бекляндкиик по малой воде. Надо только поспешить.

Спешить было трудно, особенно на крупных осыпях. Обычная техника бега по верхушкам камней стала очень опасной. Приходилось наоборот, заклинивать ноги между камнями. Шли в плотном тумане, периодически падал снег. Около Дусакасая с противоположного берега реки за группой долго наблюдал одинокий волк. А через два часа встреча со стаей волков!

Весною под перевалом Фишт на Кавказе в 100 метрах от нашей группы проследовала стая из 15-ти волков. Они не обратили на нас ни какого внимания, поэтому мы вскоре успокоились. А здесь они заняли стратегическую высоту над тропою и явно нас поджидали. Вот влипли, так влипли! Сердце бешено колотилось. Мы собрались в плотную группу и демонстративно уверенно пошли по тропе. "Постойте, а что это у них на голове? Так это ж бараны!" - радостно воскликнул Петр. Кто мог ожидать от баранов такого наглого поведения? Они подпустили нас совсем близко, затем переместились на склон и с расстояния в 100м. внимательно наблюдали за нами, пока мы не прошли вперед. На противоположном берегу паслось большое стадо яков. К вечеру мы с замиранием сердца вышли на берег Беляндкиика. Река была широкой, но маловодной. Страховка потребовалась только на узкой 5-ти метровой полосе у противоположного берега.

Беляндкиик означает "козлы, дающие себя увидеть". Мы распрощались с его бассейном, нечаянно загнав на скалу 200-головое стадо. Это случилось в верховьях Западной Караджилги - правого притока Беляндкиика. На скалах козам было тесно, они перепрыгивали с уступа на уступ, и от этого казалось, что вся скала покрыта шевелящимся ковром. Мы хищно ожидали падения хотя бы одного маленького козлёнка. Признаюсь, мы бы его тут же съели.

Пик Ленина. Южные склоны грандиозной стены Заалайского хребта спускаются в самую недоступную и дикую на Памире долину Сауксая. От ближайшей обжитой Алайской долины она отделена шеститысячными перевалами. Спуск по долине на запад осложняется прижимами, многочисленными бродами через притоки и труднопроходимым устьевым каньоном. Узкие языки пульсирующих ледников выползают из скалистых ущелий в плоскую пойму реки. Нагромождения льда на дне долины создают фантастический и поражающий своею суровостью пейзаж.

Песчаные берега Сауксая буквально истоптаны барсами. Чаще всего встречаются огромные следы величиною с блюдце, но попадаются и мелкие следы детёнышей. Мы часто пользовались ими, чтобы определить наиболее удобный путь. Особенно удачно это получилось при переходе через язык Малой Саукдары. Барс показал оптимальный проход в ледопаде. Присутствие кошек ощущается постоянно. Ночью они пробегают мимо палаток. Однажды мы увидели встречный след, в который ещё просачивалась вода. Однако кошки так ни разу и не показались нам на глаза. Быть может, мы не очень к этому стремились?

Путь к пику Ленина преграждал сложный ледопад 15-километрового ледника Дзержинского. Его прохождение это всегда шоу. Здесь на протяженном пространстве во всю ширину ледника чистый и голубой лёд громоздится множеством острых столбов, игл и перьев. Мы двигались в этом лабиринте то в нижнем ярусе между ледовыми пиками, то в верхнем ярусе, балансируя на острых гребешках. Каждые 5 минут приходится прыгать через глубокие провалы или взбираться на короткие, но отвесные ледяные стенки. Ледопад завершается огромным финальным разломом, рассекающим ледник от борта до борта. В нём на глубине 10-ти метров мы нашли хлипкую перемычку и, воспользовавшись ею, организовали через разлом навесную верёвочную переправу. Пока последние из участников преодолевали бездну, дежурные уже поставили лагерь и приступили к приготовлению ужина.

К полудню следующего дня мы поднялись на снежное плато перед взлётом на перевал Раздельный в западном гребне пика Ленина. Небо затянули тучи, и в районе пика Дзержинского началась гроза. Повалил густой мокрый снег. Мы поставили палатки и встали на обед. В семь часов вечера продолжили путь. На перевал поднялись только в девять. Метель. Ужинали при свече.

За этот день мы набрали 1200м., поднявшись с 4900 до 6088. Во второй раз нам предстояло идти на вершину после утомительного дня. Однако мы чувствовали себя уверенно. Усталость проявлялась своеобразно. Если попытаться выразить наше состояние словами, то мы очень устали "быть". Однако на нашей мощности это не сказывалось. К концу похода нам ничего не стоило после обеда за один час набрать под рюкзаками более 500 метров. Спустя два часа ноги становились "ватными". Стоило чего-нибудь съесть, так силы возвращались вновь. Поэтому мы ели по 6 раз в день.

Утро было ясным. На юге громоздились облака. С северо-востока дул сильный ветер. Снежные иглы больно кололи лицо. За час мы поднялись на плечо пика Ленина. До мраморной скалы шли по широкому и пологому гребню. Далее крутой взлёт. На 50-ти метровом 35-градусном снежно-ледовом ребре ветер просто сдувал с ног. На нем отчаянно боролась испанская альпинистка. Очень упорная девушка, жалко, что она не успела взойти на вершину. Чертыхаясь, мы свернули с ребра на склон и набили свою тропу, которая стала в этот день весьма популярной. Ветер стих только на плато 6840.

К туру на вершине пика Ленина подходили с отрывом в 3-4 минуты. Видимость была ограниченной. С юга все ближе и ближе подступали облака, а над Алайской долиной на высоте около 5000м уже простирался сплошной облачный покров. Пора к палаткам.

На следующий день вечером мы уже сидели в автобусе и по грунтовой дороге медленно двигались на тракт к Кашкасу. Поход закончился, мечта свершилась. Господи, как же нам теперь жить? Что делать дальше?

19.11.99