История одного похода
Ходьба побеждает холод,
Покой побеждает жару.
Спокойствие создает порядок в мире.
Дао Дэ Дзинь (Лао-Цзы)
День первый
Команда погрузилась в поезд. Ничто не предвещало беды…
День варенья Нового подкрался незаметно. Нет, конечно, все знали, что он обязательно будет, но старались не думать о том, что их ждет. И только опытный Петя посмеивался о чем то своем. Он-то наверняка много чего мог рассказать о днях рождения, отмечаемых в поездах дальнего следования. За долгие годы скитаний он понял, что в дороге сам день рождения, как таковой, не так уж и важен и слабо влияет на конечный результат. Ну угораздило какого-то чудака родиться именно в тот день, когда все приличные люди едут отдыхать, ну и что? От этого поездка отличается только первыми двумя тостами, как правило, произносимыми за здравие вышеупомянутого чудака, а дальше события развиваются по давно накатанному сценарию. Так было и в этот раз.
Как только сели, и раздался приятный звон алюминиевых кружек, мне вдруг вспомнился день рождения Лады, выпавший на второй день пути из Бишкека в Москву, вспомнилась вонючая казахская рыба, теплый спирт, какие-то настырные стражи порядка и перспектива быть высаженным посреди бескрайних степей где-то между Тюратамом и Оренбургом. Приятная волна воспоминаний растеклась по телу и забулькала в желудке. Черт возьми, хорошо же ездить поездами российских железных дорог!
Как всегда, за именинника ограничились двумя тостами, потом просто жахали. Новый был не в обиде, он все понимал. И только Дима Глушко проявил искреннее внимание и подарил Новому открытку. Это был просто подарок, но ни Глушко, ни Новый еще не знали, что поход их свяжет нежной мужской дружбой, что они проведут вдвоем самые замечательные мгновения своей жизни.
Но все это будет потом, а пока был самый обычный день рождения в самом обычном поезде. Пили неторопливо, словно бежали марафон. Вскоре осознав, что если я сам не сойду с дистанции, до финиша, то есть до своей полки, мне не добраться, я путем неимоверных моральных усилий заставил себя пойти спать, так и не досмотрев, чем все закончится. Инна и Миша в силу врожденной, и, я бы сказал, аномальной непереносимости алкоголя тоже пошли в наше купе. Дима Григорьев бегал между своим дальним купе и тем, в котором все происходило, и хотя он тоже не пил, он замечательно вписался в наш молодой коллектив.
Уснуть сразу не удалось, из соседнего купе доносился звонкий голос Сашки, которая пела то про какого-то Незнайку, то про побег из зоопарка, а на соседней полке Миша вел с Инной задушевный разговор о женитьбе. Я взгрустнул о молодости, попытался ввернуть пару, как мне тогда казалось, умных советов о взаимоотношении полов, но поняв, что это жутко неэтично - лезть в чужой разговор, уснул.
Дальнейшие события происходили, когда ваш покорный слуга крепко спал, поэтому я не могу с полной достоверностью сказать, что так оно и было. По рассказам очевидцев, пьянка удалась. Первым почувствовал все прелести спирта именинник и надолго заперся в туалете. При выходе из оного Новый лицом к лицу, вернее сказать, рожей к лицу столкнулся с проводницей. Это произвело на нее неизгладимое впечатление, и фраза Нового: "Я умывался" не была воспринята ей должным образом. Когда Новому в очередной раз приспичило освободить содержимое желудка, он, умудренный опытом, твердым строевым шагом проследовал мимо туалета в тамбур. Он недооценил противника. Проводница настигла его и там и участливо поинтересовалась, уж не умывался ли он. Новый не нашел что ответить, да честно говоря, он был не в состоянии что-то отвечать.
Проводница явно была в духе и грозила страшным пришествием начальника поезда в сопровождении храбрых милиционеров. Через некоторое время стражи порядка и правда появились, но без начальника. Видимо, он не счел нужным пожелать нам спокойной ночи. Милиционеров почему-то больше всего заинтересовали развязанные шнурки на Петиных тризетах. Фраза проводницы: "Он до того пьян, что у него шнурки развязаны" теперь может украсить любую коллекцию крылатых выражений. Высадить из поезда проводница порывалась, как ни странно, только Сашу, видимо завидовала ей…
День второй
Утро началось со стонов Нового: "Дайте мне аптеку, цитрамо-о-о-о-ну мне". Чтобы добраться до столь необходимой аптеки, пришлось поднять Мишу. Миша упорно сопротивлялся, но настойчивость Нового и его доконала, пришлось вставать. Потом все было мирным и неторопливым, все отходили от вчерашнего.
Поезд подкатил к Плесецку около часа дня. Оперативно выгрузились и сразу же залезли в автобус до Североонежска. Всю дорогу мы вызывали нескрываемое любопытство у местных жителей, но нам было не до них. Чего они пялятся на нас, людей что ли не видели? Лучше бы в окно посмотрели – КРАСОТИЩА-то какая вокруг! Сугробы, елки в снегу и солнце, много солнца. Оно совсем не такое, как то солнце, что висит над Москвой, это и побольше и много ярче.
Автобус быстро нас домчал до поселка Икса, двумя главными достопримечательностями которого оказались, во-первых автобусная остановка - памятник деревянного зодчества ХХ века, и, во-вторых, ларек с пивом. Тут мы показали себя во всей красе: побросав рюкзаки, мы совершили олимпийский спринт до вожделенного ларька. Вдоволь напившись живительной влаги, и порадовавшись про себя, что поход так удачно начался, мы направились к "кукушке". Уж не знаю, почему поезда, перевозящие зэков в зону, называются именно так, может для тех, кто ботает на фене, в этом слове есть глубокий смысл, может быть, даже такой же глубокий, как в другом птичьем слове "петух". "Надо будет почитать на досуге словарь тюремного жаргона – занимательная, наверно, книженция" – подумал я, залезая в обшарпанный вагон. Следом был прицеплен точно такой же вагон, только с решетками на окнах и сотрудником ГУИНа вместо проводника. Наша проводница оказалась на удивление дружелюбной женщиной, сообщив, что поезд пойдет то ли в 20-40, то ли в час ночи, она предложила нам попить чайку.
Не вытерпев долгой отсидки, я, Серега и Дима Глушко решили прокатится на лыжах. Кайф! Давно я не испытывал такого кайфа. Мы катили вдоль железки, и в голове со свистом проносились мысли: "Ну вот, наконец-то, лыжный поход!". Говорят, как встретишь новый год, так его и проведешь, думаю, можно перефразировать так: "Как проведешь первый день похода, так он и пройдет". В первый день, во время этой лыжной прогулки, произошли два совсем незаметных и, казалось бы, незначительных момента. Во-первых, Глушко первый раз пожаловался то ли на свои крепления, то ли на свои ноги, то ли на несовместимость первых со вторыми, и, во-вторых, Серега решил дойти до Онеги и махнул рукой в направлении предполагаемой реки. Слова двух местных парнишек о том, что Онега совсем в другой стороне, вызвали у него некоторое недоумение. Эти две детали, как впоследствии оказалось, стали лейтмотивом всего похода: Глушко ожесточенно сражался с креплениями, неся серьезные потери в живой силе и технике, а мы во главе с Серегой Романенковым показывали чудеса ориентирования на местности.
Вечер коротали кто как мог: Петяныч, Новый и Сашка Зых занимались рукоделием (не путать с рукоблудием). В процессе изготовления из одного Сашкиного подбахильника двух принимала участие почти вся команда. Миша, Гриша (так для простоты мы стали звать Диму Григорьева), Инна и Серега пошли давать телеграмму Стрыгину, а также прочим родным и близким. Правда, они долго не могли уйти, т.к. по очереди валялись в большом сугробе возле станции и издавали нечленораздельные крики, выражающие радость от соприкосновения своих лиц со снегом.
Наконец поезд тронулся, а вместе с ним и мы. Первая ассоциация, что пришла в голову: поезд-пароход. "А когда на море качка-а-а-а, и бушует урага-а-а-а-н…". Амплитуда раскачивания вагона явно выходила за рамки, заложенные в тактико-технических характеристиках на данный вид транспортного средства.
Решили до Скарлахты не ехать, перспектива встречи с безконвойными зэками нас не порадовала, мы выпили фанты, и тормознули поезд…на 51-м километре. Стоя по колено в сугробе, я, задрав голову, смотрел на небо. Звезды! Потрясающе яркие звезды, Большая медведица раскинулась на полнеба. Нет, меня определенно радует начало похода!
Серега с Гришей сходили к водозабору на разведку, вернулись с риторическим вопросом: "Пить или не пить?". На водозаборе, оказалось, проходила пьянка местных жителей. Пораскинув мозгами, мы решили: "Не пить!", и пошли в другую сторону.
Быстро поставили палатку, сдежурили ужин и, решив печку не топить (благо за бортом было всего –19), легли спать. В спальниках разместились так: Петя, Серега, Сашка и я – в четверке, Новый, Гриша, Миша, Инна и Глушко – в пятерке. Оказалось, не случайно. Впоследствии так и повелось: "пьяный спальник" и "трезвый спальник". Но первая пьянка будет еще впереди, а пока мы, опьяненные северным морозным воздухом, быстро уснули.
День третий
С непривычки проснулись поздно. Солнце, настырно пробивающееся даже через тент палатки, говорило, что пора бы и вставать. Вышли без двадцати два, и не спеша направились к началу маршрута – северо-восточной оконечности Ундозера. От вида, открывшегося с берега, перехватило дыхание. Прямо, почти до горизонта, заснеженная гладь озера, справа и слева – сказочный хвойный лес.
Пройдя по озеру первые двести метров, мы поняли, легкой прогулки не получится. Окрыленные удачным началом похода, мы сразу не заметили, что стоим по щиколотку в воде. Подлип подкрался незаметно. Дружно усевшись на рюкзаки, и про себя матеря это солнышко, растопившее озеро, еще утром казавшееся таким замечательным, мы принялись счищать пятисантиметровый подлип. Два перехода, что мы прошли до обеда, не всем дались легко. Дима Глушко отважно боролся как зверь с собственными креплениями, с собственным раздолбайством и с общественным мнением о себе, но потерпел сокрушительное поражение. Крепления ну никак не хотели налезать на ботинки сорок седьмого размера, лыжи не хотели ехать, а собственное раздолбайство не позволяло подтянуть лямки рюкзака. Уж не помню, кто первым назвал Диму Жорой, наверное это был Новый, но это имя прижилось. К концу дня фраза: "Жора порвал очередной тросик" не вызывала ни у кого удивления. В этот первый день и завязались нежные чувства между ремонтником Димой Новым и Жорой. Сначала их отношения были только деловыми: Жора ломал щечки креплений, словно лузгал семечки, а Новый добросовестно их чинил, но вскоре их чувства вышли на новый уровень. Именно напротив этого дня в моем походном дневнике записан краткий тезис: "Новый - пидарас, но пассивный". Не помню в связи с чем я сделал такую пометку, но наверное не зря.
На ночевку встали на острове. Пока разбивали лагерь, Романенков пошел встречать сладкую парочку: Нового и Жору. Потом, много дней спустя, будет заметно, что Серега все чаще будет нарушать их покой, и оно понятно, неуставные отношения командир должен пресекать.
Любовь между двумя другими участниками нашего похода - Петей Рыкаловым и Печкой Обогревочной - поначалу не заладилась. Весь вечер Петяныч насиловал бедную печку во все отверстия, но та никак не хотела гореть. Так я в очередной раз убедился, что женщину можно завоевать только лаской и нежностью. Как только за нее взялся Серега, она так раскочегарилась, что в палатке стало жарко. В тот вечер опять почти не пили, видимо, берегли силы.
День четвертый
Пока Гриша с Новым готовят завтрак, вся команда нежится в спальных мешках. В полдесятого сонный голос Сашки: «Проводник, чаю!» возвестил о том, что пора и покушать. Ели с удовольствием, лежа прямо в спальниках. На сборы ушло больше двух часов – совсем разленились. Идти плотной группой никак не получается, растянулись на пол озера: Гриша, Инна, Миша и я идем впереди, на привале нас догнали Сашка с Петей. Серега решил взять Жору в ежовые рукавицы, прочитав лекцию о вреде раздолбайства и для убедительности подгоняя его лыжной палкой, он таки добился результата. Не успели мы допить чаек, как мимо нас просвистели Глушко с Романенковым. На жалобную Жорину попытку привалиться возле нас, Серега ответил как отрезал: «Жора, вперед!», и они скрылись за горизонтом. Порадовавшись таким поразительным педагогическим способностям нашего руководителя, мы поспешили за ними. Как ни странно, догнать их быстро не удалось. «Во Глушко шпарит, ну дает» - удостоился заочной похвалы Жора.
Наконец слегка поднадоевший за два дня пейзаж Ундозера сменился чем-то новеньким – мы добрались до истока реки Ундоши. К моему удивлению, вода в реке была во втором агрегатном состоянии, то есть жидкой. Довольно сильное течение не дало реке замерзнуть. Далеко заходить мы не стали, на ночь встали тут же, у реки.
Вечер обещал быть приятным, впервые с начала похода костер и печка горели как надо. Тост не заставил себя долго ждать: «Ну, за сушину!» - опустошил свою кружку Рыкалов. Начало было положено, далее полетели стратегические бомбардировщики Б-52, мы их сбивали, потом заправлялись и снова сбивали. «Жахнем, жахнем!» - Разносилось по лесу. В самый разгар дебоша, Сашка сообщила, что утром дежурит Серега. Я вызвался отдежурить с ним. Но мои слабые попытки уложить руководителя спать не увенчались успехом. Пока на авиабазе в штате Невада не осталась ни одного не то что стратегического, но даже занюханного тактического бомбардировщика, Маевцы не успокоились. Спать ложились под недовольное бурчание Миши и укоризненные, но вполне дружелюбные взгляды Инны. Трезвый спальник демонстративно лег «валетом», вытянув ноги по направлению наших не совсем трезвых физиономий.
День пятый
Дзы-ы-ы-ынь!!! Да заткните же этот гребанный будильник. Дежурить? За что мне такое?
Пока я безуспешно пытался одеть самосбросы, Серега уже успел запалить костер. Как ни странно, вчерашняя пьянка никак не отразилась на его самочувствии. «Вот что значит опыт» - подумалось мне. Мюсли приготовилось довольно быстро, я даже не успел как следует намазать лыжи мазью, а это был основной стимул, чтобы подежурить с утра. Вчера последний переход я чувствовал себя как корова на льду и специально вызвался быть дежурным, что бы утром в спокойной обстановке подготовить лыжи к следующему дню. Оказалось, не зря. Весь день я с сочувствием смотрел на жалкие попытки Нового преодолеть на пластиковых лыжах даже незначительные подъемы.
Какое удовольствие испытывал я, да и другие я думаю тоже, от созерцания природы вокруг. Справа крутой, нависающий берег Ундоши, слева - ели-великаны с огромными снежными шапками на ветвях. Заденешь ветку лыжной палкой, и этот сугроб оказывается за шиворотом идущего следом участника.
Пытаясь обойти излучину реки, мы незаметно ушли на восток и оказались на огромной поляне, покрытой то ли засохшими, то ли выгоревшими скелетами деревьев. Корявые почерневшие ели совсем без хвои напоминали кратер от падения Тунгусского метеорита.
Через пару часов мы снова вышли к реке и к всеобщей радости увидели, что здесь она уже покрыта льдом. Идти по реке получалось значительно быстрее, чем по лесу, но все-таки инстинктивно поначалу мы жались к берегу, купаться никому было неохота. Только Петя, у которого уже был опыт подледного плавания, пытался выгнать всех на самый фарватер, во время своей тропежки забирая вправо, но чувство самосохранения остальных участников все же пересиливало, и лыжня неумолимо сворачивала поближе к берегу.
Так, петляя от одного берега к другому, передовая группа подошла к месту, где река расширялась, образуя большую заводь с островками, поросшими молодыми березами. В этот момент Миша, уже бывавший на Ундоше летом, сказав свою сакраментальную фразу: «Тут река уходит влево, давайте срежем угол», пошел напролом через березовую рощу. Если бы Романенков был рядом, может быть этого бы и не произошло, но Серега отстал, то ли счищая очередной подлип, то ли снова трахая Жору.
Мы прошли, наверное, около километра, прежде чем стало ясно, что заблудились. Река, по которой, как нам казалось, мы идем, превратилась в обширное болото с двумя небольшими ручейками, уходящими на восток. Тяжело вздохнув, мы развернулись на сто восемьдесят и побрели назад. На развилке оказалось, что река уходит совсем не влево, а вправо, но Мишу Сусанина никто ногами не запинал, все были рады, что наконец нашлись.
Вторая половина дня прошла в тропежке. Участники по очереди отваливались от передовой группы. Первый тропил, пока не залезал в воду и садился надолго счищать лед с лыж. Потом как сайгак бежал, пытаясь догнать остальных, которые предусмотрительно обошли полынью.
Так шли до темноты. Уже порядком измотанные, вышли на грунтовую дорогу. Оглядевшись и пересчитавшись, обнаружили, что опять не хватает Жоры. В очередной раз пообещав скорую избушку, Серега изрек: «Вы идите вперед, а я пойду назад!». Уж послал, так послал. Посмеявшись над услышанным, мы понеслись по дороге на поиски долгожданной избы, а Романенков на поиски отставшего участника.
Тусклый огонек подмигивал из леса на противоположной стороне озера. Люди! Там, должно быть, живые люди. Радость сменилась разочарованием, как только мы с Петей добрались до избы. Два охотника явно не хотели разделить свой кров с отмороженными и голодными туристами. А когда они узнали, что нас еще и не двое, а остальные семеро ждут неподалеку, мы были вежливо посланы...в другую избушку.
Два с полтиной километра мы пролетели за сорок минут. Еще чуть-чуть, еще немного - и мы будем в тепле. Последний десятиметровый подъем перед самой избой я прополз на карачках, волоча лыжи за собой и повесив от усталости язык на плечо. Транспортировка сушины, осуществляемая вместе с Гришей, далась еще тяжелее. В итоге Гриша с легкостью затащил наверх не только сушину, но и меня, беспомощно повисшего на ней. Немного отошел, только когда попал в нежные и заботливые руки медика Инны. Получив порцию аскорбинок и валидола от предательски прихватившего сердца, уснул.
День шестой
Вставать было тяжело. Тепло и комфорт избы после ночей, проведенных в палатке, повлияли на участников не лучшим образом. Понадобился переход, чтобы войти в нужный ритм и наконец проснуться. День пролетел быстро и незаметно. Опять тропили, опять счищали подлип. Серега и Гриша пытались провалился под лед, но не сильно. Бутылки водки, обещанные Рыкалову за каждого не провалившегося участника, все уменьшались.
Наконец, я в полной мере ощутил себя в походе. Первый детский восторг от этого удивительного края сменился полным умиротворением и ощущением того, что так и должно быть, что я должен быть сейчас именно здесь. Все заботы и воспоминания о Москве остались позади. Я тропил и не чувствовал усталости, просто шел, растворившись в этой тишине. Шел и слушал ветер, рассматривал заячьи следы на снегу. Я шел и радовался про себя, что у нас такая замечательная команда, что наши девчонки тропят сегодня больше ребят. И не важно, что после того как Иннка, легкая словно ангел, пролетит над лыжней, идущий следом все равно проваливается по колено. Она же ангел, ей положено летать. Даже Жора взял себя в руки и тропит как все, и от этого тоже радостно.
Так в приподнятом настроении я не заметил, что мы прошли большой порог, обозначенный на карте, и встали на ночь в двух километрах ниже него по течению.
День седьмой
Как приятно снова проснуться в холодной палатке после этой тесной и жаркой избушки. Утром дежурил Петяныч и зафиксировал абсолютный минимум похода -30 по Цельсию. Когда мы вылезли на свежий воздух, уже потеплело до -27.
До обеда опять шли по Ундоше, которая, признаться, стала немного утомлять. К всеобщей радости километров через пять на правом берегу была обнаружена занесенная снегом дорога, спускающаяся прямо к воде. Я первым взбежал на крутой берег и осмотрелся. Покосившаяся избушка, торчащая из сугроба, меня заинтересовала мало, зато за ней сквозь кроны сосен виднелись потрясающие высокие холмы.
- Вот бы с такого! да на лыжах!
К сожалению, наш маршрут уходил в другую сторону. «Ну да ладно, мало ли еще будет красивых мест» - подумал я и присоединился к уже поднявшимся Жоре, Сашке и Инне.
Дорога становилась все шире, и вскоре мы уже стояли на перекрестке! Перпендикулярно нашей дороге уходила узкоколейная железная дорога восток-запад. Радости ребят не было предела.
- Цивилизация!
- Смотрите, рельсы!
- Ух ты, вагон!
Петяныча заинтересовал ржавый вагон для перевозки леса, и он долго снимал его на камеру.
Мы носились как дети по этому клочку цивилизации, ограниченному двумя стальными рельсами.
- Ну теперь-то мы точно успеем пройти маршрут.
Даже серьезный до этого Романенков развеселился, и у него был повод. Если раньше будущее всего похода было под вопросом, со средней скоростью восемь километров в день мы шли отставая от графика, то по дороге мы могли легко нагнать упущенное время.
Все, за исключением Гриши, спешились и, волоча лыжи за собой, пошли по железке на запад. Гриша ни в какую не хотел снимать лыжи, мотивируя это тем, что мы в лыжном походе. Надо отдать должное его упорству и силе воли, он и последующие дни упрямо ехал на лыжах, даже когда идти пешком было объективно легче.
У нас были сомнения, что железка идет в правильном направлении, но это уже было не важно, главное она есть. Наши ожидания оправдались, скоро мы вышли к вполне добротной, чистой от снега автодороге север-юг.
Шли быстро и с удовольствием, единственное, что напрягало – это полное отсутствие сушин, замеченное Петей. И вот, когда почти стемнело, а до ближайшей деревни оставалось километров пятнадцать, Мабука преподнес нам подарок. Прямо перед нами в пяти шагах от дороги стояло замечательное сухое дерево. Не зря Рыкалов истратил столько спирта на задабривание этого саамского божества. Жалкие попытки Нового уговорить нас пройти еще десяток километров не увенчались успехом. День и так удался на славу, и незачем было еще куда-то бежать в темноте.
Что было вечером, честно говоря, стерлось из памяти, но это и не столь важно. Что могло там происходить, читатель может дофантазировать сам. Наверняка опять пили, наверняка жахали из всех стволов по вражеским бомбардировщикам. Только на следующий день в деревне Кузьминка местная старушка расскажет нам о том, что разбился американский шаттл Коламбия, и мне придет в голову, что надо бы поосторожней жахать. Но это было завтра, а сегодня мы допивали последнюю банку пива, предусмотрительно запасенную еще в Москве.
День восьмой
Утро встретило нас теплой погодой, шумом проезжающих по дороге редких машин и ворчанием замерзшего Жоры. Вчера его наконец удалось уговорить лечь с краю. Трезвый спальник явно деликатничал. Надо было ему лечь в нашу четверку, пахан Петя быстро бы показал ему на место у параши. Вообще, тюремная тематика прошла красной нитью через весь поход. Логичным завершением этой темы впоследствии стали такие нетленные произведения искусства, как рукопись Александры Зых «Сбежавшие из Зоны» и спектакль «Тюряга», поставленный на гусятнике нашей труппой во главе с художественным руководителем Рыкаловым П. Читатель может упрекнуть меня в излишнем пафосе, но я по-прежнему считаю, что этот спектакль, в котором было задействовано даже два живых милиционера ОВД «Новые Черемушки», является лучшей постановкой московского театрального сезона. Ура, товарищи!
Ну что-то я увлекся...
Так вот, день восьмой. Настоящий ходовой день. Нет, ходовые дни были и раньше, но не в таком же количестве. С утра до вечера идем по дороге, а она все не кончается. Подъем, спуск, подъем, спуск, сплошной серпантин, и как тут люди ездят? Лыжи послушно волочатся сзади. И только Гриша неутомимо едет на них, то отставая на подъемах, то нагоняя на спусках.
Указатель на перекрестке ввел нас в ступор: «СЕВЕРООНЕЖСК – 12 км». Это же наш Североонежск, от которого мы тряслись на поезде пятьдесят один километр, а потом шли шесть дней по этой чертовой реке. Сославшись на злых духов, которые пытаются нас запутать, мы решили ждать ближайшую машину. Ближайшая почему-то не остановилась, видимо, наш вид не внушал доверия местным жителям. Вторую со второй попытки удалось застопить. Для этого мне пришлось применить весь свой словарный запас на языке жестов. Слегка ошалевшие от такой наглости мужики, сообщили, что нужная нам деревня Кузьминка находится в трех с половиной километрах на юг. Как в последствии показал GPS, мужики обсчитались ровно в два раза, через семь километров мы сбросили рюкзаки напротив деревенского магазина. Как и следовало ожидать, на двери висел здоровый амбарный замок, хотя табличка над дверью указывала, что магазин должен работать еще минут сорок.
Решили брать языка! Язык не заставил себя долго ждать. Человекообразная особь мужского пола, неуверенно держась на задних конечностях, приближалась к магазину, видимо, в надежде опохмелится. Язык оказался русским, но нечленораздельным. Дешифровка показала, что продавщица живет в соседнем доме, и если очень попросить, то она откроет магазин, а может даже и пустит переночевать.
Разведданные оказались не точными. На наш настойчивый стук в дверь вышла древняя старушка и сообщила, что мы ошиблись дверью и что продавщица живет в другой половине дома. Быстро оценив диспозицию, Петяныч отрапортовал: «Нам бы переночевать где-нибудь». Старушка, окинув растерянным взглядом толпу туристов, занимавших площадь чуть ли не в пол ее огорода, прошептала: «Ну заходите если поместитесь, только у меня холодно». Наивная, она не знала что ее «холодная» и «тесная» хата после палатки типа «Зима» покажется нам пятизвездочным отелем.
Побросав все ненужные шмотки в сарай, а нужные в дом, мы направились в магазин. Гриша и я немного замешкались в сенях, когда дверь открылась, и вошел хозяин дома, подтянутый но слегка пьяный старикан.
-Упс!
-Кто такие?
-Ну, мы это...туристы из Москвы....к вам...вот...
-Кто пустил?
-Хозяйка!
-Кто-кто? Ууу, старая!
Оставив Гришу на растерзание хозяина, я выскользнул на улицу и помчался к магазину. Там разворачивалась трагикомедия «Дорвались!». Завхоз Сашка бегала между прилавками и тыкала пальцем во все более-менее съедобное.
- Так, вот этого штуки четыре, нет пять, да что там, давайте все!
Вышли оттуда, только когда деньги в моем общаке кончились во второй раз. Месячная выручка магазину была обеспечена.
А старикан оказался не таким уж и вредным, и с неподдельным интересом слушал, как Серега рассказывал ему наш маршрут, для убедительности тыкая пальцем в карту.
Ужин получился как в лучших домах Европы. Салат, котлетки и прочие деликатесы, от которых мы успели отвыкнуть. Номинальными дежурными были назначены мы с Новым, но все дифирамбы надо петь шеф-поварам Инне и Сашке, а так же примкнувшему к ним Мише.
В этот раз решили не пить. Совсем не пить! Бутылка Арсенального (кстати последняя во всем магазине) была надежно спрятана под столом. Правда была еще пол-литровая бутылка девятой Балтики Димы Глушко. Но разве могли мы на нее покуситься?.. Оказалось, могли.
Все началось с нешуточной битвы между двумя спальниками за жизненное пространство, то есть за место на пенках. Трезвый спальник пересек демаркационную зону и вероломно оккупировал исконную территорию пьяного спальника. Мы отважно приняли бой! Несмелые попытки Иннки-миротворца остановить кровопролитие оказались тщетными. В итоге пьяный спальник в составе командира Романенкова, замполита Рыкалова, начснаба Мойзых и начфина Фоктова одержал убедительную победу. Воспользовавшись замешательством в стане врага, мы выдернули пару пенок из под их задниц и заняли господствующую высоту в ближнем углу комнаты. Противнику пришлось подтягивать резервы, оказалось, что их пенки мирно лежат у входа в свернутом состоянии. Стратеги, блин!
От боевых действий разыгрался аппетит. А что лучше всего утоляет голод? Правильно, пиво! Арсенальное быстро кончилось...
«Жор, а Жор, можно мы выпьем твое пиво?»- вкрадчиво спросил Петя.
Тишина и недовольное сопение из трезвого спальника.
- Ну Жо-о-о-р.
...
- Глушко! Давай пиво пить!
....
- Жора...пи-и-и-п...твою мать....мы ведь сами возьмем!
- Да пейте, алкаши!
- Спасибо, Жора, ты настоящий друг.
Девятка пошла на ура. Под дружное похрюкивание мы наконец улеглись.
Мир, дружба, жвачка!!!
День девятый
- Нет, ну надо что-то делать с этими избушками, так совсем можно в поход без палатки ходить.
Опять тепло, вкусная еда в неограниченных количествах сделали свое черное дело. Вставать ну просто лень. В половину седьмого кое-как соскребаем себя с пола и идем собираться. Свежий морозный воздух обжег лицо. На востоке алое зарево, красота.
Распрощавшись с хозяйкой и оставив ей свой дневной запас сникерсов, мы двинулись в путь.
Пара полуторачасовых переходов быстрым шагом - и мы уже разглядываем местную достопримечательность – маленькую деревянную часовню святых Кирика и Иулитты. Старинный образ и несколько плащениц, развешанных под потолком – вот и все убранство. Внутрь заходим по очереди, вместе просто не поместимся.
Нам надо поспешить, хозяйка, у которой мы ночевали, сказала, что от деревни Филипповской в час дня уходит автобус. Хорошая возможность несколько километров прокатиться.
Филлипповская встретила нас удивительно красивым зрелищем. Большая деревянная церковь, а прямо за главным куполом яркое солнце. Кажется, что свет идет прямо из купола. Брызги света летят во все стороны.
Приближаемся. Слышен стук топоров. С десяток мужиков облепили церковь здоровенными домкратами и поднимают ее над землей. Здесь, оказывается, их еще и реставрируют. Минут пять любуемся процессом. Огромное величественное здание целиком поднимается над землей, поскрипывая бревнами. Здорово!
Оказалось, что автобус в эту деревню давно не ходит, и нужно идти еще километров шесть. Что делать, идем. Вот и нужный перекресток. По дороге д. Конево – д. Поча не спеша катит Зил дорожной службы. Жора отчаянно бросился на перерез.
- А где у вас тут магазин?
Этот бедолага был готов ехать пять км в другую сторону ради какого-то магазина. С большим трудом удалось оттащить Жору от машины, пообещав устроить обед прямо здесь. Не успел Петяныч разлить по второй чистого спирта, как случилось неожиданное. Сразу с трех направлений одновременно подъехали три машины. От такого разнообразия разбежались глаза. Быстро оценив ситуацию и запихнув в рот шматок сала, Романенков метнулся навстречу автобусу, идущему в Конево.
Водитель, добрый малый, за пятерку с брата был готов везти нас до куда угодно. К сожалению, наш поворот на деревню Вершинино был всего в семи километрах. Погрузка и разгрузка рюкзаков в автобус, наверное, заняла больше времени, чем сама поездка.
И снова мы стоим на перекрестке, дожевываем последний сникерс, снова Петя разливает пьющим спирт. Я снова пропускаю, не могу пить чистый. Солнышко, хорошо-то как!
В схватке с очередным грузовиком Жора все таки победил.
- Пол литра спирта до Вершинина.
- Я вообще не пью.
- Литр.
- Залезайте.
- Жора, твою мать, ты чего наш спирт разбазариваешь, благотворитель хренов?
Пять километров пролетели в ветерком. Вершинино оказалось преинтереснейшей деревушкой. Сбалансированное сочетание духовного и плотского удовлетворения: с одной стороны безумно красивая церковь на холме, с другой магазины, полные пива и еды. Что еще нужно для счастья? Начали со второго. Пьяный спальник в полном составе и примкнувшие к нам сочувствующие Димы Новый и Глушко оккупировали небольшой магазинчик и не покидали его, пока не набили брюхо селедкой с пивом.
Вот теперь можно и достопримечательности осмотреть.
Церковь и правда была красива. Она стояла на вершине не маленького холма, который пришлось покорить на лыжах. Зато какой кайф было оттуда съехать. Издавая боевой клич, я на полной скорости приземлился задницей в сугроб.
Внизу переливалось всеми цветами радуги Кенозеро, над Медвежьим островом низко висел красный солнечный блин, а мы резвились как дети. Серега гонял свору собак, только что откормленных нами хлебом, а мы с Инной, Мишей, Новым, Гришей и Жорой играли в слона. В итоге никто не победил, и все были довольны.
Ночлег искать не пришлось, он сам пришел к нам. Приятная женщина представилась Татьяной Васильевной и пригласила к себе в дом.
Снова дом, хорошо натопленный, просторный. Мы валялись на ковре и впервые за много дней пялились в телевизор. Девчонки даже умудрились помыть голову и стали еще привлекательнее. Жаркая печка меня так разморила, что я быстро отрубился. Не помню что мне снилось, но помню - что что-то хорошее, настолько хорошее, что не хотелось просыпаться.
День десятый
Мы покинули гостеприимное Вершинино, когда солнце еще только вставало над восточным берегом Кенозера.
Пронзительный ветер впервые за весь поход заставил одеть маски. Через пять минут оказалось, что зря. Бежать в таком темпе с маской на лице было невыносимо. Когда я ее снял, с клюва свисала здоровенная сосулька.
Бежали быстро. Медвежий остров остался слева. Еще вчера мы хотели дойти до него и заночевать в избушке на его северном мысе, но потом отказались от этой идеи. Слишком здорово и уютно было в деревне, и идти на ночь по озеру совсем не хотелось.
Вскоре мы вырулили на санную дорогу. Озеро пресекали многочисленные следы от саней и конских копыт. Дорога, обозначенная вешками – палками, воткнутыми в снег, уходила на запад к небольшой деревне всего в несколько домов. Несмотря на то, что нам надо было на южную оконечность озера, мы продолжили путь по лыжне. В следующей деревне Серега и Петяныч проявили настоящее гоблинское упрямство. Спросив у местной жительницы дорогу на Лекшмозеро, и узнав, что нам в другую сторону, они все равно пошли прямо. Видимо, отступать назад было не в их принципах. Мы же повернулись на сто восемьдесят и пошли по дороге, указанной женщиной. Руководитель и оператор таки упершись через некоторое время в забор, были вынуждены повернуть за нами. Сашка немного переживала, что Серега вернется и вставит нам «по самое не хочу» за не соблюдение субординации. Но Романенков вернулся в приподнятом настроении духа и ничего не сказал, видимо, прогулка с Петей наедине пошла ему на пользу.
Вошли в лес. «Буранка» оказалась слегка занесенной снегом. Погода стояла отличная, совсем потеплело, и солнце пробивалось сквозь кроны деревьев.
Идти группой опять не получилось, пока мы с Новым мазали лыжи, а Миша с Инной зачем-то уединились в хвосте группы, остальные ушли далеко вперед. Идти одному оказалось на удивление приятно. Не нужно подстраиваться под чужой темп и держать дистанцию. Я шел, любуясь природой и негромко напевая под нос песню.
- Снег, снег, снег, снег, снег за окошком кружится.
Он не коснется твоих сомкнутых век...
Снег, снег, снег, снег, что тебе, милая, снится?
Над тишиной замерзающих рек снег, снег, снег...
Жора сидел на рюкзаке и чинил очередное крепление. Пожелав мысленно ему удачи, а Новому терпения и выдержки, я покатил дальше. Скоро та же участь постигла Сашку, она порвала тросик и осталась дожидаться ремонтника. Когда я спустился к небольшому озеру, со всех сторон окруженному лесом, Серега, Петяныч и Гриша уже лежали, развалившись на рюкзаках и нежась под жарким солнышком.
За остаток ходового дня успели пройти еще километров пять и остановились у заброшенной деревни. Смеркалось. Черные покосившиеся избы с заколоченными ставнями представляли собой жутковатое зрелище. В ближайшей избе печь оказалась треснутой, и Серега с Петей пошли искать жилье поприличнее. Следующий дом оказался вполне подходящим. К счастью, рядом с небольшой избушкой у самого озера мы обнаружили топор, лопату и целую поленницу неплохих дров.
- Да здесь даже можно жить!
Операция по очистке печной трубы от снега была трудна и опасна. Бывалый горновосходитель Романенков решил подниматься на крышу по юго-восточному ребру с последующим траверсом южного ската. Я вызвался обеспечивать его страховку. Наш маршрут лежал по контрфорсу, представляющему собой массивное бревно, примыкающее к восточной стене на двухметровой высоте. Стоя на узком бревне, я с трудом удерживал Серегу, который вскарабкался ко мне на плечи и пытался обрушить снежный карниз, мешавший вылезти на скат. Это ему удалось, карниз обрушился... мне на голову. Но разве такие мелочи могут помешать отважным туристам взойти на вершину? Конечно нет! Путем неимоверных усилий Сереге удалось вылезти на конек крыши. Труба была наша! Ура-а-а! Я думаю это было первое зимнее восхождение на эту крышу. Уже через полчаса Романенков повторит его по тому же маршруту, наверное, в первый раз он забыл сложить тур.
Рыкалов два часа не отходил от печки, дрова никак не хотели гореть. Пока мы с Новым готовили ужин, мои коллеги по пьяному спальнику успели выпить весь спирт и отрубились. Печка разгорелась как надо, и языки пламени вырывались наружу как из топки паровоза. Новый предложил отметить окончание дежурства и извлек откуда-то бутылку красненького.
Ай да Новый, ну молодец! «Ночь Дигории», купленная в деревенском магазине, оказалась вполне сносным пойлом. Пить вдвоем было как то некультурно, и мы разбудили Романенкова. Серега был очень рад, что его разбудили. Бутылка на троих разошлась на ура. На попытку угостить сонную Сашку вином, мы были нецензурно посланы ей, но не обиделись. Засыпали с чувством глубокого удовлетворения.
День одиннадцатый
Проснулись как всегда поздно. Инна с Мишей долго не могли запалить печь. Плотно позавтракав, мы отправились осматривать главную достопримечательность похода – древний погост. Мы ночевали совсем рядом с ним, но вчера в темноте осматривать могилы как то не хотелось. За невысоким бревенчатым частоколом могил почему-то не оказалось. Погост представлял собой небольшой участок неправильной формы, весь заросший огромными вековыми елями. Посреди них возвышалась большая деревянная церковь, то ли ХVI, то ли ХVII века. Архитектура местных церквей очень отличается, о той что мы привыкли видеть в средней полосе. Узкие окна-бойницы, колокольня с винтовой лестницей, больше напоминающая сторожевую башню, массивные дубовые двери. Внутри тоже было масса удивительных вещей. В большой комнате стояла истлевшая икона, я думаю, такого же возраста, что и сама церковь. Я постоял с минуту, разглядывая ее. Было такое ощущение, что Он тоже рассматривает меня. Два черных глаза миндалевидной формы смотрели прямо внутрь меня. Мурашки пробежали по спине, и я отошел в сторону. В противоположной стене была небольшая дверка. Из-за нее послышались шаги - это Петя снимал на камеру дальнюю комнатку. Я прошел за дверь. Что бы попасть в комнату, надо было пройти через какую-то конструкцию из деревянных балок. Только когда я прошел, я понял, что когда-то эта конструкция была алтарем. Я вспомнил, что за алтарь имеют право заходить только священники, но делать было нечего, я уже зашел. Под сводчатым потолком маленькой квадратной комнаты висел странный предмет. Деревянный обруч метра полтора в диаметре, почему-то расписанный звездами. Серебряные звезды на синем фоне больше подошли бы для интерьера какого-нибудь планетария, но не для церкви. Странно, но красиво.
Экскурсию прервал Гриша, который сообщил, что приехали лесники на буранах. Тот домик, в котором мы позаимствовали топор, лопату и кучу дров, оказался сторожкой лесников. Во попали! Еще позавчера мы проходили большой щит «Кенозерский национальный парк», но не придали этому значения.
Перспектива заплатить штраф в один МРОТ нас не порадовала. К нашему счастью, лесники оказались недальновидными, вместо того, что бы оформлять протокол на месте, они послали нас в лесничество, мол мимо их кордонов мы все равно не проскользнем. Наивные! Они и не подозревали, что за следующий день стремительным тридцатикилометровым марш-броском мы, запутывая следы, выйдем к Лекшмозеру. Более того они не знали, что мы будем ночевать в их теплом лесничестве, так и не заплатив штрафа.
Быстро собрав шмотки, мы поспешили удалиться подальше, не забыв вернуть им топор и лопату.
Первая половина дня была потеряна, поэтому до вечера успели пройти всего километров шесть. Предпоследний ходовой день близился к закату. Завтра нам предстояло пройти около пятнадцати километров и завершить маршрут. Времени, как нам тогда казалось, было с запасом, поэтому не долго думая, решили встать на ночь в очередной заброшенной деревушке, что встретилась нам по пути.
На ночь занимались активными видами спорта.
- Йо-хо-о-о-о!!!! Бамс!
- Не хилый трамплинчик!
Пока Серега с Петей осматривали избы, мы устроили горнолыжный слалом-супергигант. Довольно крутая горка, завершающаяся трамплином, вызвала прилив адреналина. Хорошенько отбив себе бока и прочие мягкие места, мы наконец, стали устраиваться на ночлег. Единственный незаколоченный сарай оказался слишком мал для того, что бы в нем спать, поэтому вплотную к нему поставили палатку.
Этот вечер в памяти некоторых участников останется как самое яркое воспоминание. Поход близился к концу, а спирта оставалось еще достаточно. «Ну не везти же его назад» - синхронно подумали Романенков и Рыкалов, и началось...
Спирт лился рекой. Основными действующими лицами вечера как всегда стали Романенков С., Рыкалов П и Мойзых А. Некоторые другие участники, в том числе три Димы: Новый, Глушко и Фоктов, также принимали участие, но не внесли решающего вклада в уничтожение запасов спирта.
Если кто-то где-то с кем-то дерется, то как говорят французы: «Sherchez la femme».
Этой самой «femme» сегодня оказалась Сашка. Петя, хорошенько подогретый спиртом и, сгорая в пылу внезапно нахлынувшей на него страсти, попытался поцеловать ничего не подозревающую девушку. История умалчивает, согласна ли была Саша быть зацелованной пьяным Рыкаловым, или нет, но то, что Романенкову такой поворот событий не понравился, это точно. Серега отчаянно бросился на защиту чести и достоинства девушки и вцепился мертвой хваткой в Петю.
«Смешались в кучу кони, люди...» - Лев Николаевич со своей Бородинской битвой отдыхает. Два тела слились в одно. «Они сошлись: вода и пламень». Первой не устояла печка. Замечательная кирпичная печка, которая простояла, наверное, не один десяток лет, развалилась как карточный домик. Сашка своеобразно пыталась разнять дерущихся
«Ну бейте меня, бейте»- кричала она. (здесь и далее курсивом обозначены слова, которые я позволил себе заменить на не матерные синонимы – прим. авт).
Бить Сашку, почему-то, никто не захотел. Жора и Новый с интересом наблюдали за развивающимися событиями. Я же, утомленный однообразием схватки, покинул поле боя и забрался в трезвый спальник. Некоторые наутро необоснованно назовут это дезертирством.
День двенадцатый
Петя выполз из спальника в таком же виде, что и был вчера: снять капрон и ботинки вчера он был не в состоянии.
- Романенков, ты что-нибудь помнишь?
- Нет, а ты?
- А почему у меня болит нога?
- Не знаю, но у меня тоже....
Пришлось им в подробностях рассказывать вчерашний вечер. Далее было братание лучших друзей. Слезы умиления текут по моим щекам, когда я вспоминаю это утро.
Не спеша собрались и вышли в путь. Начинался последний ходовой день... самый длинный ходовой день.
Извечные проблемы России - дураки и дороги. Когда эти две проблемы накладываются одна на другую, случается что-то страшное. Описание этого дня можно было озаглавить: «Как дураки дорогу искали».
«Там должна быть дорога на юг»- сказал Серега и зачем-то пошел на северо-запад. Через пять километров настало время сориентироваться на местности. Глупая стрелка компаса нагло указывала, что мы идем на север...
- Упс, нам же вроде надо на юг....
- Фигня вышла, возвращаемся.
Группа дружно поплелась назад. На развилке свернули направо, это похоже на нашу дорогу. Я повесил компас на темляк лыжной палки. Протропил две сотни шагов, глядь – компаса нет.
- Мистика какая-то, не надо было Пете блевать около погоста, злых духов разбудил.
За обедом достал GPS-ку. Спутники, что ли, взбесились? Мы опять оказались севернее точки предыдущей ночевки, хотя пытались идти на юг.
- К черту эту дурацкую лыжню, пойдем по азимуту напрямик.
По азимуту оказалось идти ничуть не легче. Наверно, сказывалось годовое колебание магнитного склонения. Но при чем тут орбитальная группировка американских навигационных спутников? GPS настойчиво показывала, что мы все время заворачиваем вправо.
Начало смеркаться. Наконец вышли на какое-то озеро, но почему-то оно совсем не похоже на то, что показано на карте. Дошли до какого-то недостроенного моста из ниоткуда в никуда, по обоим сторонам моста дремучий лес и никаких дорог.
Новый, отставший из-за очередной поломки Глушко, был очень рад, когда увидел, что мы возвращаемся ему на встречу.
- Э-э-э-э-й!!!!
- Чего?
- Да идите вы на х@й!!!
- А мы давно уже там!!!
Такой занимательный диалог произошел между Сашей и Димой.
Странное какое-то озеро, по карте оно должно уходить на юго-восток, а тут болото начинается. Одним словом – МИСТИКА!
- Смотрите, следы! Здоровые!
- На человеческие не похожи, зверь, наверное.
- Может лошадь?
- Сам ты лошадь, откуда ей здесь взяться.
- Тогда лось.
- Хорошо бы...
По следам идти было жутковато. Совсем стемнело. Вокруг болото с засохшими корявыми деревцами, покрытыми длинными нитями мха.
- Нет, этот лес нас не отпускает, здесь же должно быть озеро.
Озеро вскоре нашлось... но не то. Мы сели на берегу и решили не двигаться с места, пока не определим где мы. К счастью, спутники встали на свои орбиты, а магнитный полюс переместился на свое законное место. По определенным GPS-кой координатам, Петя отыскал на карте маленькую точку, наше озеро.
«Я себе куплю такой прибор» - сказал Серега, и мы двинулись дальше. До большого озера, что мы искали весь день, оказалось всего четыреста метров. Пулей пробежав его поперек, мы совершили последний наш подъем на водораздел Белого и Балтийского морей.
«Аномальная точка района» - констатировал Петя.
Сверху оказалась долгожданная «буранка». Последние четыре километра я бежал, словно опаздывал на поезд.
- К черту этот заколдованный лес, наконец дорога.
Когда послышался лай собак, радости моей не было предела. Конечная точка маршрута – деревня Анфалово.
- Бар, мы нашли настоящий бар, и он работает!
Ночевать решили в местном лесничестве... Эх, знали бы те лесники... К нашему приходу в доме уже были натоплены печи, а в баре охлаждено пиво. Отличное завершение такого трудного дня.
День тринадцатый
Наконец выспались как следует. Уже одиннадцать, а нам еще не надо вылезать из спальника, готовить еду и собирать палатку. Мы прошли эти почти сто восемьдесят километров, таких тяжелых и таких замечательных одновременно.
В баре позавтракать не получилось, он оказался закрыт. Нас это не расстроило, в очередной раз скупив все содержимое магазина, мы устроили праздничный завтрак.
До Каргополя добирались на перекладных. Школьный автобус подбросил до какого-то поселка в двадцати километрах от города. Всю дорогу я проспал. Потом была маршрутка, замечательная Газель, почти как в Москве.
- Каргополь! Добрались.
Автобус до Няндомы будет только вечером, у нас целых полдня, чтобы осмотреть город. Мы глазели на церкви, которыми буквально утыкан весь город, ели пирожки по два рубля, играли в слона на льду озера Лача, покупали каких-то уродливых глиняных зверушек, в общем, отдыхали как могли. Иннка оббегала пол города в поисках пекарни со свежим хлебом. Жаль, но не нашла. Потом дружно покоряли детскую снежную горку, по очертаниям напоминающую пик Ленина.
Дорога до Няндомы прошла за распитием спирта и починкой сломанной гитары. Новый – Кулибин применил нетрадиционный материал. Туалетную бумагу для заделки трещин в гитаре, думаю, до него не применял никто. Как ни странно, гитара заиграла.
Билетный кассир в Няндоме нас огорошил: «Билетов на Москву нет и не будет, могу дать до Коноши».
- А где это? А, не важно, давайте девять штук.
В Коноше ситуация с билетами повторилась. Делать нечего, придется ночевать на вокзале. Забившись в дальний угол зала ожидания, расстелили спальники прямо между торговыми палатками.
День четырнадцатый
Проснулись под прекрасное щебетание птиц, летающих под сводом вокзала, и под недовольное ворчание людей, которые пытались пройти к палаткам. Как ни странно, милиция никак не отреагировала на наш импровизированный табор. Перекусив остатками вчерашнего ужина и прослушав концерт по заявкам в исполнении случайно зашедшего уголовника, мы направились в кассу. Как и следовало ожидать, есть только пять билетов в общем вагоне. Оперативное совещание решило отправить домой трезвый спальник, а самим продолжить дебош. Пока бегали за остальными, билетов осталось только два. Ну это совсем никуда не годится! Придется ехать «на собаках». Электричка до Вологды отправлялась через двадцать минут. Четыре часа пролетели быстро. Мы пили пиво и играли в преферанс. Серега взял две взятки на мизере, но почему-то выиграл. Инна с Мишей играли в какую-то непонятную игру со словами. Сашка пела Незнайку. Пассажиры офигевали.
В Вологде пьяный спальник долго искал чебуреки. Не нашел.
- Ура! Есть билеты!.. но только до Ярославля.
Нам не привыкать, едем до Ярославля. В поезде устраиваем турнир по арм-реслингу. Петяныч – чемпион. Новый опять пугает пассажиров своим кружевным термобельем.
В Ярославле удалось купить только три билета на этот же поезд. Новый, Инна и Петя имеют все шансы все-таки доехать до Москвы. Остальные как ошпаренные носятся между вагонами, нужно успеть вписаться к проводникам пока поезд не ушел. В итоге оказываемся в том же вагоне, в котором ехали из Вологды. Проводнице полтинника оказалось мало, пришлось разорять богатенького Жору. Ехали кто как может. Сашка, Новый, Серега и Жора постелили спальник в тамбуре почтового вагона и дебоширили всю ночь. Гриша нашел пустую полку и ехал с комфортом. Миша валялся в противоестественной позе на третьей полке. А я всю ночь просидел неподвижно, с одной стороны, боясь разбудить Инну, уснувшую на моем плече, а с другой, боясь раздавить «конфеты» мужичка напротив. На утро оказалось, что под словом «конфеты» понималась початая бутылка водки.
Придирчивый читатель может упрекнуть меня в излишней сумбурности изложения событий последних двух дней, но такими уж нескладными вышли сами эти дни.
День пятнадцатый
Уставшие, но довольные, мы вывалились на Ярославский вокзал. Разъезжаться по домам как-то не хотелось, слишком привыкли мы быть вместе. Мы сидели в зале ожидания и думали о том, что нас ждет. А ждал нас гусятник... Но это уже совсем другая история...
P.S. Рассказ основан на реальных событиях. Все совпадения имен персонажей с реальными людьми являются не случайными и преднамеренными.
All rights reserved. 2003г. Просто Дима (с)
Version 1.1 от 28.02.03